И действительно, с ивовых веток, напоминая крошечные ершики для мытья бутылок, свисали мохнатые сережки. Элизабет подумала, что надо будет несколько веточек поставить в вазу, если, конечно, хотя бы к середине дня появятся силы. Она чувствовала, что переезд отнял у нее последнюю энергию. Вернее, даже не сама дорога домой, хотя они провели в пути почти целый день, а внутреннее напряжение, предшествовавшее этому, подспудный страх, что Грег отвернет ее.
— Кстати, о твоей работе, — неожиданно сказал тот.
Элизабет недоуменно повернулась к нему.
— И что о ней?
— Я просто подумал, надо бы основательно переоборудовать чердак под твою мастерскую. В крыше можно прорезать дополнительные окна, чтобы было больше света.
Но Элизабет лишь устало усмехнулась в ответ.
— Я сама не знаю, чего мне хочется. Это ужасно. Но, честное слово, теперь я действительно не уверена, что и дальше буду рисовать эти поздравительные открытки, даже писать портреты. В один прекрасный день мне вдруг стало все неинтересно. Наверное, я устала. А может, просто реализовала все свои идеи. И пора ставить точку.
— Ты могла бы пойти ко мне в компанию. Для начала предлагаю неполный рабочий день и полставки. Соглашайся, все будут рады. Без тебя там как-то пусто.
— Стоит подумать…
Элизабет вдруг слегка покачнулась, и Грег поддержал ее, взяв под руку.
— Ты себя нормально чувствуешь?
— Не очень. Наверно, сказывается переезд. Почему-то кружится голова.
Она почувствовала, как все вокруг начало расплываться. Их дом, сад, да и сам Грег стали похожи на рисунок акварелью, по которому кто-то поводил мокрой кисточкой. А затем в глазах у нее потемнело, и подкосились ноги.
Муж успел подхватить ее и крепко держал, прижимая к себе. Сознание быстро вернулось к ней.
— Грег?
— Да, моя золотая. Тебе лучше? — Он медленно повел ее к дому прямо через газон.
— Что случилось? — Бетти, опираясь на его руку, неуверенно ступала по траве, словно училась ходить.
— Не знаю. Тебе стало плохо.
В прихожей он снял с нее куртку, ботинки, провел в гостиную и уложил на диван.
— Ты пока вот так полежи, а я вызову врача.
— Не беспокойся, со мной все в порядке, — едва слышно возразила Элизабет. — Это просто усталость и еще горячая ванна…
— Я вызываю врача, — твердо повторил Грег, с тревогой глядя на ее побледневшее лицо.
Ему стало по-настоящему страшно за нее. Он позвонил в ближайшую клинику и сделал вызов, а затем принялся нервно расхаживать взад-вперед, терзаемый сомнениями. Господи, мысленно повторял он, только бы с ней все было хорошо!
— Посмотри, мне уже лучше, — сказала Элизабет.
И пока они ждали врача, она пыталась убедить его, что ему не о чем беспокоиться. Но Грег отлично понимал, что это не так. Он думал о том, что, наверное, жена давно уже была больна, поэтому у них до сих пор с детьми ничего и не получалось. И вот, судя по всему, болезнь по-настоящему проявилась. Надо что-то делать, принимать меры… Господи, да где же врач?
Звук мотора подъехавшей к дому машины вскоре прервал его грустные и тревожные размышления. Он прошел в прихожую и открыл дверь. Седовласый солидный мужчина, стоявший на пороге, протянул руку к кнопке звонка…
— Добрый день, я доктор Крайтон, — представился он. — А вы, полагаю, мистер Митчелл.
— Добрый день, вы не ошиблись, проходите, пожалуйста.
При виде врача Грег испытал смешанные чувства. С одной стороны, ему стало легче, поскольку появилась надежда, что будет определен недуг Элизабет и назначено лечение. Но с другой, было страшно, как бы диагноз, который предстояло услышать, не прозвучал не подлежащим обжалованию приговором.
Доктор Крайтон повесил в прихожей плащ, затем в ванной, куда его провел Грег, тщательно вымыл руки и, вытирая их махровым полотенцем, спросил:
— Где миссис Митчелл и что случилось?
— Лежит в гостиной. У нее слабость, ей плохо, и она не может подняться.
— Что ж, сейчас посмотрим, в чем дело.
Он прошел за Грегом в гостиную, присел на стул, предусмотрительно придвинутый к дивану, на котором лежала Элизабет, и взял ее за руку, определяя пульс.
— Добрый день, миссис Митчелл. Ваш муж сказал мне, что вам стало плохо и вы едва не упали в обморок.
Она кивнула.
— Я просто устала. Вчера у меня был трудный день. Мы вернулись из Вермонта.
— Вам везет. Обожаю Вермонт. Вы проводили там отпуск?
— Нет, просто я временно снимала дом в лесу. Хотелось немного пожить в тишине, вдали от цивилизации.
— Ах, вот как! Захотелось побыть одной?
— Я навещал ее в промежутках между деловыми поездками, — уточнил Грег, предупреждая дальнейшие расспросы.
— Наверное, жить вдали от цивилизации оказалось несколько сложнее, чем вы первоначально предполагали? Кстати, а был ли там снег? Обычно в это время года там все в снегу.
— Конечно, был! — ответил Грег. — И еще какой!
— Люблю снег. В Вермонте его хоть отбавляй, не то что у нас в Нью-Йорке. Ведь здесь самое большее, на что можно рассчитывать, — это хлюпающая под ногами грязь.
Вспомнив Слезную топь, Элизабет слабо улыбнулась.
Пульс оказался в норме, о чем доктор Край-тон незамедлительно объявил. Затем он открыл свой кейс, который Грег принес из прихожей, извлек оттуда миниатюрный фонарик и посветил Элизабет в глаза.
— Зрачки реагируют нормально. Вы нигде не могли ушибить голову?
— Нет.
— Вы сегодня завтракали?
— Тост и немного сока.
— Половинка тоста, всего лишь, — уточнил, вмешавшись, Грег.
Доктор Крайтон улыбнулся.
— Понятно. А как дела с месячными? Идут регулярно?
— Как часы, — ответила Элизабет, слегка смутившись. На лице ее читалось разочарование. — Мы уже давно мечтаем о ребенке, но все никак не получается.
— И когда это было с вами в последний раз?
Элизабет задумалась.
— Точный день не помню. Как раз накануне моего отъезда из Нью-Йорка в Вермонт. Да-да, вспомнила, во вторник. А уехала я в четверг. Собственно, поэтому я и уехала. Мне казалось, что не переживу нашу очередную неудачу.
— И как давно был этот вторник?
— Пять недель назад, минус два дня, — вмешался Грег и почему-то не узнал собственного голоса. — Аренда дома начинается со второго февраля. Сегодня у нас пятое марта.
— Значит, мы говорим о тридцать первом января. Четыре недели и пять дней тому назад, — задумчиво произнес доктор. — Хорошо. А есть ли еще какие-то симптомы, кроме повышенной утомляемости? Увеличились и стали чувствительными молочные железы? Участились позывы к мочеиспусканию? Поташнивает? Появилось отвращение к чаю или кофе? Кажутся неприятными какие-то запахи?
