– Какое пиршество для моих старых ирландских глаз. Вот уже столько лет они не видели подобной красоты. Вы просто белокожая богиня.
Адди улыбнулась:
– Не такая уж и белокожая. Слишком много времени мы провели в пути под солнцем. – И она показала свои бронзовые от загара руки.
Бартон взял изящную девичью ручку своей волосатой лапищей и, наклонившись, коснулся ее губами.
– Любое ваше желание для меня приказ, прелестная леди.
В отличном расположении духа все сели в вельбот, предварительно побросав туда свои вещи. Последним перебрался через борт маленький Келпи.
Калэ в задумчивости посмотрел на овчарку.
– Пес мог бы стать очень ценным приобретением для общины, – сказал он, поглаживая Келпи.
– Неужели? – удивился Крег.
– Дело в том, что у нас нет собак, которые могли бы сторожить овец и рогатый скот. Мы пробовали обучить туземных собак, но из этого ничего не получилось.
– У вас есть овцы и коровы? – спросил Флинн.
– Да. И не только они. Мы нажили целое состояние, подбирая все, что оставалось после кораблекрушений. Многое выбрасывало на берег. Однажды мы подобрали корзину с цыплятами. В другой раз подобрали корову. Понадобилось целых два года, чтобы найти ей пару. У нас есть овцы, есть чудесный молодой жеребец, мы все еще ищем для него кобылу. Имеется и бочонок пороха, мистер Мак-Дугал. Могу я называть вас просто Крегом?
– Конечно. А вам не удалось спасти кого-нибудь из людей? Красивое лицо француза потемнело.
– К несчастью, ни одна живая душа с разбитых ужасными штормами кораблей не спаслась. Но мы все же надеемся…
– Если уж говорить о парах… – Флинн похлопал Лекки по спине. – Я нашел себе подходящую пару в этом уродливом маленьком ирландце. К сожалению, он не того пола.
Лекки что-то сказал Калэ по-французски, и оба рассмеялись.
– Боже! – в ужасе воскликнул Флинн. – Да он же говорит на языке лягушатников!
Калэ улыбнулся:
– Да, мой друг. Почти все у нас, в том числе и темнокожие, говорят на трех языках. Каждый день у нас бывают занятия, в которых принимает участие вся деревня. Из моря мы вылавливаем и немало книг.
– Это просто замечательно! – воскликнула Адди. – Вы создали чудесную общину, месье. – Она с улыбкой посмотрела на Крега. – Дорогой, это были отнюдь не пустые мечты, когда мы поклялись отыскать свой Эдем за Голубыми горами. Я знаю, мне здесь очень понравится.
Вскоре они увидели деревню – три ряда домиков, простых и прочных, сооруженных из деревянных каркасов, обшитых сухой корой. И все это было скреплено длинными сыромятными ремнями.
– Ни при постройке домов, ни при изготовлении мебели мы не использовали ни одного гвоздя, – с гордостью заявил Калэ и тут же, помрачнев, добавил: – Гвозди и плотницкий инструмент слишком тяжелы, чтобы удержаться на воде.
Обстановка в хижинах также оказалась весьма необычной. Кровати, столы и стулья были, как и дома, скреплены ремнями, а у одной из стен располагался огромный камин, выложенный из камней и глины.
Туземные жены потерпевших крушение матросов были весьма видными женщинами.
– Леди в полном смысле этого слова, – не преминула отметить Адди.
Жену Калэ звали Уранией, жену Нильса Колле – Мари, жену Алана Дерэна – Жюли, а неуемный ирландец назвал свою жену Шарон.
Флинн не упустил случая позубоскалить на эту тему:
– Конечно, дорогая, ты красоточка, но Шарон?..
– Ностальгические воспоминания, – с задумчивой улыбкой пояснил Калэ.
Детей от этих смешанных браков было немало: трое у Калэ, пятеро у Дерэна, двое у Колле, шестеро у Лекки и один ребенок у Вольпоне, чья жена умерла несколько лет назад. Все они отличались примечательной наружностью и были самого разного возраста – от шести до восемнадцати. А внуков народилось просто тьма.
Калэ лукаво подмигнул:
– Вечерами здесь бывает очень мало развлечений, вот мы и плодимся как кролики.
– Нам надо завтра же приступить к постройке собственного дома, дорогой, – сказала Адди, обращаясь к Крегу.
– Но ведь мы будем жить в грехе, – улыбнулся тот.
– Не может быть греха в любви, – возразила Адди. – Любовь – величайший дар Бога.
– Я, вероятно, самый счастливый человек на свете.
– Мы все счастливы, – произнес Мордекай. – Я думаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы выразить Господу свою признательность за то, что он привел нас в эту обетованную землю.
– Начни же читать молитву, мой друг, а мы тебя поддержим, – сказал Суэйлз.
Мордекай был истинным знатоком Библии, каждый вечер перед сном он доставал потрепанный томик Ветхого Завета и читал какие-нибудь отрывки. На этот раз он читал громко – для всех собравшихся.
– Это отрывок из книги пророка Исайи.
Мордекай перелистал страницы и нашел нужное место. Прочистив горло, начал:
– «Со множеством колесниц моих я взошел на высоту гор, на ребра Ливана, и срубил рослые кедры его, отличные кипарисы его, и пришел на самую вершину его, в рощу сада его, и откапывал я, и пил воду…».[4]
Один за другим все присутствующие, даже туземцы, опускались на колени и склоняли головы. Адди и Крег взялись за руки; они прикрыли глаза, и из-под их век показались слезы.
– Отныне и во веки веков. Аминь, – прошептала Адди.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава 1
– Папа! Мама! Идите скорее! У нас гости! – закричал запыхавшийся мальчик, вбегая в дом.
– Гости? Какие еще гости? – Крег Мак-Дугал отложил трубку и встал из-за стола.
– Белые. Из-за гор. Мы с Саулом встретили их у реки. Они сказали, что очень скоро будут у нас.
– Но пока еще их нет. – Крег взъерошил густые вьющиеся волосы сына. Пятилетний мальчуган являлся копией отца. И был такой же белокурый. А вот их дочь Джуно, темноволосая и смуглая, не походила на родителей.
– В ней возродилась кровь римских предков, – говорил, глядя на нее, отец. – Вот только глаза у нее твои.
– А может, в ней течет кровь моряков с Армады, – предположила Адди. – Мне кажется, у моей валлийской бабушки были испанские предки.
Адди схватила сидевшую на стуле двухлетнюю дочь и крепко прижала ее к груди: слова Джейсона вселили в нее некоторую тревогу.
Гости.
Белые.
Из-за гор.
Миновало уже шесть лет со дня их прибытия в Земной Рай, как окрестил этот изобильный край рыжеволосый Бартон. Все эти шесть лет они действительно жили как в раю. Правда, временами Адди одолевала тоска по матери, отцу и брату, и она испытывала угрызения совести – ведь ее бегство, несомненно, было для них сильным ударом. Но Адди надеялась, что настанет день, когда они с Крегом вернутся в Новый Южный Уэльс и Диринги наконец увидят своих внуков. Хотя их с Крегом брак и не был освящен церковью, она считала себя миссис Мак-Дугал.
