— Это так унизительно. Ваш отец подумает, что я воровка. Теперь мне никогда не добиться его расположения.
— Вы ни в чем не виноваты, — сказал Баррет, продолжая ее гладить.
— Но вы знаете, как много значит первое впечатление. Ваш отец будет презирать меня до конца дней.
— Для этого ему не надо причин. Он и так порицает каждого, у него это получается естественным образом.
— Но вы старались его разгневать. Может, он вел бы себя по-другому, если б вы не так усердствовали. — Меган машинально водила рукой по сорочке Баррета, теребя пуговицу.
— Я не усердствовал. — Баррет смотрел сверху вниз на рассеянную игру пальцев и невольно испытывал зависть к этой пуговице. — Когда мой отец находится рядом со мной, гнев — его постоянное состояние.
— Но вам не следовало его провоцировать.
— Правильнее сказать — оправдать ожидания. Он ждет от меня такого поведения. Кстати, хочу сказать вам еще одну вещь о моем отце. Стоит вам только дать ему понять, даже намеком, что вы его боитесь, как он тут же съест вас живьем. Запомните это на будущее, когда вам придется иметь с ним дело.
— Он всегда был таким?
— Всегда, — подтвердил Баррет.
— Вам, верно, приходилось нелегко. — Меган рассеянно погладила его. — Мои близкие никогда не выражали своих чувств так откровенно. В нашей семье внешне все выглядело по-доброму. Но каждый день, когда я смотрела на улыбающиеся лица, мне было ясно, что родители видят во мне только изъяны.
— Вообразить не могу. — Баррет поправил ей непослушный локон. — Ни единого.
— Ну что вы, — грустно усмехнулась Меган, — мама-то их знала и мне не давала забыть. Папа тоже. Правда, потом мы с ним подружились. Но в конце концов привыкаешь мириться с тем, что есть.
— Да. — Баррет погладил ее по щеке. Наступила пауза. В течение короткой минуты молчания каждый проникся болью другого. Тиканье часов в комнате совпадало с ритмом их дыхания.
Меган первой нарушила тишину:
— До сих пор я не спрашивала вас о ваших близких. У вас есть братья и сестры?
— Только по отцу. Брат и сестра. Они живут во Франции.
— Вы с ними общаетесь?
— Нет.
Меган, приподнявшись на локте, удивленно поджала губы.
— Как? Совсем?
— За все время мы встречались раза три, не больше. Они гораздо моложе меня. Когда они родились, отец находился во Франции, а я здесь, в Англии. Сейчас они живут там вместе с ним и его женой. Так пожелал отец. — Баррет посмотрел ей в глаза и провел пальцем по нежным губам. По лицу пробежала едва заметная тень.
— Мне очень жаль.
— Не надо меня жалеть. — Голос Баррета стал суровым. — Я не был одинок. Джеймс заменял мне семью, в которой я тогда нуждался. Мы с ним учились в одном интернате и проводили много времени вместе.
— Хорошо, что ваш кузен был рядом с вами, — сказала Меган. Она взяла его за руку. — Вам нужно возвращаться. Вас ждет отец.
— Да. — Баррет посмотрел на ее изящные пальцы и неохотно выпустил маленькую ладонь. Затем встал и направился к двери.
— Подождите, — сказала Меган.
Баррет остановился. Пока она рылась в своих коробках, он все посматривал на нее. Через минуту она держала в руке маленький сверточек.
— Закупили оптом весь магазин?
— Кажется, да, — улыбнулась Меган. — И еще вот это. Не смогла устоять. — Она протянула Баррету коробочку и с неожиданной для себя уверенностью торжественно пояснила: — Подарок в канун Рождества.
Уотертон потерял дар речи. В нем вдруг всколыхнулось непонятное неловкое чувство. Он взял коробочку, открыл ее и вынул золотой кармашек для часов. На гравированном медальоне было изображено ночное небо с луной и звездами.
— Я не уверена, что для ваших часов нужен новый, — сказала Меган. — Но когда я увидела этот, мне очень захотелось его купить. Он вам нравится?
— Очень.
Перед уходом Баррет пристально посмотрел на нее, затем извинился и покинул комнату, поглаживая пальцем золотую цепочку.
В коридоре он встретил Линга. Камердинер поклонился и спросил:
— Как прошел день, милорд?
— Не очень интересно.
— Фенвик вывел вас на чей-нибудь след?
— Нет, он провел весь день в «Уайтсе». Я устал его караулить и перепоручил человеку Джеймса. А что у тебя?
— Леди Уотертон, — сказал Линг, — встретила в магазине лорда Коллинза и леди Матильду.
— Он не пытался каким-то образом угрожать леди Меган?
— Нет. Но мне не понравилось, как он на нее смотрел.
— Не спускай с нее глаз.
— Хорошо, милорд.
В коридоре послышались шаги, в холл вошла Тесса. Она наклонилась подобрать шляпку, накидку и перчатки, брошенные Меган, и увидела Баррета с Лингом.
— Милорд, — Тесса присела перед хозяином, — прошу прощения. — Она выпрямилась и наградила Линга презрительным взглядом.
Баррет наблюдал, как она вошла в комнату к Меган и захлопнула дверь.
Питер Филдс Шерман Ротшильд, десятый герцог Кенсингтон, сидел в библиотеке, сердито глядя на молодого дворецкого с подергивающейся щекой. Питеру были не по душе тики — как в породе лошадей, так и в слугах. Он нетерпеливо барабанил пальцами по набалдашнику трости, желая знать, когда появится Баррет. Его сын, видимо, сейчас медлил, чтобы досадить ему.
— Может быть, вам что-нибудь подать, ваша светлость?
— Моего сына! — прорычал Питер, видя испуг на лице молодого человека. Собственно, этого герцогу и хотелось. — Где он, черт возьми?
— Я думаю, он с супругами Пул, ваша светлость, — неуверенно пробормотал дворецкий.
— А-а! Оплачивает долги маленькой воровки. Можно не сомневаться.
Молодой человек стоял неподвижно, словно ему сковало плечи.
— Не могу знать.
— Очень хорошо, очень хорошо. — Питер сердито рассек рукой воздух. — Коли уж я вынужден ждать, подайте мне бренди.
— Сию минуту, милорд. — Молодой человек повернулся к столу, уставленному графинами.
— Ваш вид не соответствует должности. Для дворецкого вы явно слишком молоды. Как вас зовут?
— Коутс, ваша светлость. — В тот момент, когда дворецкий назвал себя, бокал выскользнул у него из рук и упал на пол.
— Подите прочь, болван! — Питер ткнул Коутса своей тростью.
В комнату стремительно вошел Уотертон.
— Оставьте нас, — сказал Баррет слуге, кивнув на дверь. — Потом приберете.
— Кто у тебя следит за хозяйством? Кого ты себе набрал? — резко спросил герцог.
