– Да, мисс Фрэйн! – Голос Стивена звучал нетерпеливо и подрагивал от волнения. – Мне пойти сейчас?
– Да, и когда будешь уходить, обязательно притвори дверь своей комнаты и ту, что ведет в сад. И еще, Стивен, если услышишь, что мистер Истли вернулся раньше, чем ты собрался, оставайся в комнате и не издавай ни звука до тех пор, пока он не придет сюда. Потом уходи как можно скорее, несмотря ни на что.
– Да, мисс Фрэйн! Я сделаю все так быстро, как только смогу, – заверил ее Стивен.
Услышав топот ног, когда он побежал обратно в свою комнату, она помолилась про себя о том, чтобы он сумел выполнить ее поручение. Было чуть больше половины десятого, но Джейсон мог прийти на место встречи раньше времени. А пока ей предстояло кое-что сделать.
В соответствии с указаниями няни она отыскала и, немного повозившись, сумела открыть тайник, откуда извлекла пачку документов, перехваченных тонким шелковым шнурком. Она дрожащими пальцами развязала его и некоторое время спустя уже доподлинно знала – все, что ей рассказала няня, – правда. В этой небольшой стопке содержалось все необходимое, чтобы доказать, что Джейсон – законный сын Хамфри Таррингтона и полноправный хозяин поместья Таррингтон-Чейс.
Памела аккуратно перевязала документы, задаваясь вопросом – как ей лучше поступить. Она попыталась задвинуть панель, но, к ее испугу, оказалось, что это невозможно. Либо здесь существовала какая-то хитрость, про которую няня забыла ей рассказать, либо старинный механизм вышел из строя. Она поднялась, с беспокойством оглядываясь вокруг. Документы нужно спрятать, потому что для Эдварда, стоило ему только зайти в комнату, стало бы ясно, что означает эта брешь, зияющая в панельной обшивке.
На противоположной стене висели две полки с книгами, одна принадлежала Мелиссе, другая Стивену. Памела выдвинула вперед несколько томиков поменьше на Мелиссиной полке, которая располагалась на уровне глаз, и опустила связку за книги так, чтобы ее совсем не было видно. При обыске, по-настоящему тщательном, связку неизбежно обнаружат, но то же самое относилось и к любому другому возможному тайнику.
В комнате становилось холодно – огонь, который Бесси развела, когда принесла молоко, уже догорал, и Памела обрадовалась, что нашла себе дело, позволявшее ей занять чем-то голову и руки, – она стала снова разжигать камин. Сделав это, она села у огня, созерцая поднимающийся дым и мерцающие язычки пламени, которые начали облизывать угли. Так она сидела до тех пор, пока звук возвращающихся шагов не известил ее о том, что самый критический момент уже близок. Она поднялась, готовя себя к этому, и теперь стояла прямая, непреклонная в свете заново занявшегося пламени. Дверь открылась, и, к ее изумлению и испугу, в комнату вошла леди Таррингтон, а следом за ней Эдвард. Одного взгляда на них оказалось достаточно, чтобы понять, что леди Таррингтон уже известно, что ее тайна раскрыта и что, нравится это Эдварду или нет, главенствующая роль во всем этом деле перешла от него к его покровительнице. Леди Таррингтон находилась здесь, потому что сама решила прийти, а не потому что он убедил ее это сделать.
Леди Таррингтон первая увидела брешь в панельной обшивке. Она какое-то время смотрела на нее, потом повернулась к Памеле.
– Так, значит, здесь были спрятаны документы, – сурово произнесла она. – И вы солгали, что утром переправили их Хоксуорту! Вы только что их достали. – Обернувшись к Эдварду, она добавила: – Держите ее!
Он выглядел обозленным, но не осмелился ее ослушаться и, подойдя к Памеле, схватил ее за запястья и грубо заломил руки за спину. Памела сделала отчаянную и безуспешную попытку вырваться, а потом застыла с пунцовыми от унижения щеками, пока леди Таррингтон ее обыскивала.
– При ней документов нет, – объявила в конце концов леди Таррингтон. – Значит, они где-то в комнате.
– Я найду их! – злобно бросил Эдвард и дернул Памелу за руки так, что она ахнула от боли. – Дайте мне десять минут, и эта мерзавка с радостью расскажет, где они.
Леди Таррингтон, в упор глядя на Памелу, увидела скорее вызов, чем страх у нее в глазах, и покачала головой.
– Напрасная трата времени! – усмехнулась она. – Легче будет обыскать комнату. – Ее взгляд упал на шнурок звонка, упавший на пол. Она наклонилась, подняла его и, показывая на стул с прямой спинкой возле стола, сказала: – Привяжите ее к стулу. Мы решим, что с ней делать, когда отыщем и сожжем бумаги.
Эдвард подчинился. Угрюмо, с затаенной злобой, но все-таки подчинился, и это подсказало Памеле красноречивее всяких слов – какая судьба ни уготована ей после того, как найдутся бумаги, выбирать предстоит леди Таррингтон. Сознание этого нисколько ее не приободрило. Из них двоих Эдвард, вероятно, проявил бы большее милосердие. Она украдкой бросила взгляд на часы и помолилась о том, чтобы Джейсон пришел поскорее.
После того как Эдвард надежно привязал ее к стулу, яростными рывками затянув шнур, он вытащил из кармана носовой платок и заткнул ей рот, бросив через плечо леди Таррингтон:
– На всякий случай – чтобы не заорала! А то еще дети проснутся.
Памела содрогнулась от жестокого цинизма этих слов – ведь он считал, что и Стивен, и Мелисса находятся в наркотическом забытьи, причем первый из них – так считал Эдвард – уснул навеки. Она понимала, что его истинная цель – помешать ей обвинить его в чем-либо, и горько пожалела о том, что не сделала этого сразу, едва лишь леди Таррингтон вошла в комнату. Она бы, конечно, не поверила, но, возможно, это задержало бы на некоторое время поиск документов, а каждое выигранное мгновение увеличивало шансы на то, что Джейсон поспеет вовремя.
Леди Таррингтон кивнула в ответ и уже начала обыскивать комнату. Она взялась за дело обстоятельно и энергично, и вскоре Памела поняла: нет никакой надежды на то, что документы не обнаружат. Интересно, что за историю сочинил Эдвард, чтобы объяснить, откуда ему о них известно? В любом случае его информация явно убедила ее светлость, что ее тайна раскрыта. Теперь у нее появилась надежда предотвратить разглашение этой тайны, а также уничтожить, наконец, единственное доказательство. Казалось, она всецело была поглощена идеей найти и уничтожить документы. Памела содрогнулась, осознав, что, как только документы будут уничтожены, леди Таррингтон столь же яростно возьмется за нее с целью заставить ее замолчать навеки.
Время шло. Эдвард, двигавшийся с одной стороны комнаты, в то время как леди Таррингтон обыскивала другую, изучал содержимое гардероба. Еще через несколько минут он неминуемо доберется до книжных полок. Памела снова бросила исполненный страдания взгляд на часы, но стрелки, казалось, едва двигались. Она уже была близка к обмороку. Огонь ярко пылал, в комнате снова стало тепло, а кляп во рту затруднял дыхание. Тело, стянутое тугими путами, сводило судорогой от боли, но ее физические страдания не шли ни в какое сравнение с душевными.
Эдвард почти закончил обыск гардероба, теперь он мог в любой момент взяться за книжные полки. Стрелки на часах показывали без пяти десять. Памела погрузилась в лихорадочные вычисления. У Джейсона уйдет по меньшей мере пять минут на то, чтобы добраться до дома от лесной опушки, она велела Стивену закрыть дверь, ведущую в сад, но дверь запиралась лишь на старую щеколду, и надежно ее держали бы только массивные засовы изнутри. Стало быть, он не столкнется с препятствиями. Она знала, что он придет – в этом у нее не было ни малейшего сомнения. Но если он не появится с минуты на минуту, он навсегда потеряет права, обретенные, им при рождении.
