– И кто такой сэр Питер Лили? Один из моих замшелых предков? – спросил он, поразив Абигайль своим невежеством.
– Сэр Питер Лили – художник, мистер Уэйборн. А тот, кто ему позировал, вам, полагаю, хорошо известен. Это Оливер Кромвель. Вы потомок Оливера Кромвеля?
К ее полному недоумению, Кэри захохотал.
– Тот королевский убийца? Какого черта он делает в моем доме? Да еще стоит двести фунтов, вы сказали?
– Я думаю, – высокомерно начал Хорас, – раз мы одна семья…
– …то вам позволено меня обманывать? – закончил Кэри, улыбаясь. – Кузина Абигайль говорит, что я должен получить за него минимум двести фунтов. Как понимаете, у меня есть указания.
– Кромвель был отвратительным человеком, – сказала Абигайль, невольно содрогнувшись. – Хотя с виду совершенно заурядный.
– Полно, мисс Смит, – упрекнул ее Хорас. – Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Он был тем, в ком тогда нуждалась Англия. Сильная рука для управления страной.
Абигайль сердито повернулась к нему:
– Оливер Кромвель убил нашего короля, потому что его величество распустил парламент, а затем он узурпировал трон и сделал то же самое. Он правил как тиран, убивая всех, кто вставал на его пути. Да, именно в этом и нуждалась Англия! Полагаю, вы считаете, что Наполеон тоже был полезен для континента?
Хорас заставил себя улыбнуться:
– Конечно, я не могу спорить с леди. Но если мисс Смит что-либо знает об этом историческом факте, она согласится с моим мнением, которое, я уверен, является единственно разумным.
– Пожалуй, я отдам картину своему конюху, – задумчиво произнес Кэри. – Он ирландец. Он с удовольствием будет метать в него дротики. Он может повесить его в конюшне.
– Для этого портрет слишком ценен, – ответила Абигайль. – Его нужно продать.
– Я дам за него сто фунтов, – сказал Хорас. – Он должен остаться в семье, которой принадлежал более ста пятидесяти лет.
– Добро пожаловать на аукцион в Лондоне, – великодушно пригласил Кэри. – Надеюсь, кузен Хорас, вы там будете?
– Идем, папа, – холодно произнес Хорас, выпрямляясь в полный рост. – Семья ничто для него.
– Простите, мистер Уэйборн, – вздохнула Абигайль, когда джентльмены удалились. – Я не хотела поссорить вас с родными. Но десять фунтов – абсолютно несерьезное предложение.
– Не важно, – сказал Кэри. – Они всегда найдут, в чем обвинить меня. Видите ли, у них были основания рассчитывать, что когда-нибудь Танглвуд будет принадлежать им. Но бабушка вдруг оставила его мне.
– Они не имеют права критиковать вас. Своим имуществом вы можете распоряжаться, как вам угодно.
– И упаковывать как угодно свою глиняную посуду? – поддразнил Кэри. – По большей части я заслуживаю их критику. Я плохой землевладелец.
– Это в прошлом, – быстро сказала Абигайль. – Сейчас вы начали исправляться.
– А на это мне понадобятся деньги.
Сев на край банкетного стола, Кэри взял маленькую резную фигурку из слоновой кости. Абигайль думала, что это королева с шахматной доски, но других фигур ей обнаружить не удалось.
– Вы действительно считаете, что я могу получить двести фунтов за убийцу короля?
Абигайль кивнула.
– Некоторые люди очень высокого мнения о так называемом лорде Протекторе. Вы можете получить и больше. Лично я не дала бы за него и пяти фунтов.
Кэри улыбнулся:
– Даже с возможностью перепродать его за более высокую цену?
– У меня есть собственные принципы, мистер Уэйборн, – важно сказала Абигайль.
– Рад это слышать. А то я уже начал удивляться вашим пристрастиям насчет мужчин. Сначала вы отвергаете меня, одно это свидетельствует о недостатке чувств, свойственных женщине. Петом вы косите ряды местного населения. Месье Пимпл и Меддокс никогда уже не станут прежними. Теперь, похоже, мой кузен Хорас пал жертвой ваших роковых чар. О, я чуть не забыл про бедного Гектора Миклби. Видите, я даже не в состоянии упомнить ваших завоеваний. Кто будет следующей жертвой кузины Абигайль? Чье сердце она разобьет следующим?
– Вашего кузена! – с негодованием заявила Абигайль.
– Значит, это будет Хорас? А вы еще говорите о принципах.
– Да, сэр. И он им определенно не соответствует.
– Полагаю, он много наговорил обо мне, причем не сказал ничего хорошего.
– В действительности, сам того не желая, он дал вам прекрасную характеристику, – ответила Абигайль. – Хотя он был уверен, что добился обратного.
– Прекрасную характеристику? – повторил Кэри. – Вы думаете, что у меня прекрасный характер, кузина?
– Разумеется, нет, – улыбнулась Абигайль. – Вы порывистый и опрометчивый. Иногда у вас просто возмутительный язык, вы позволяете себе нетерпимые вольности.
– Вы говорите, как Хорас. За исключением вольностей.
– Если вы еще раз сравните меня с ним, я заставлю вас очень пожалеть.
Кэри тихо засмеялся.
– И как же такая маленькая особа заставит меня пожалеть?
– Я что-нибудь придумаю. Например, я могу сказать мистеру Уэстону, что один из его сюртуков вы испортили собачьей шерстью. Это заставит вас пожалеть.
– Даже очень, – согласился Кэри. – И это, как я понимаю, намек, что мне пора удалиться и основательно почиститься щеткой.
– Нет, я не имела в виду…
– Я не прощаюсь, – заверил Кэри. – Вы увидите меня снова, и, думаю, раньше, чем вам хотелось бы. Миссис Спурджен пригласила меня к обеду, а я не смею ни в чем ей отказать. Итак, мы будем есть нашу баранину вместе… или, скорее, телятину. Вы не возражаете?
– Против вашего прихода на обед? Нисколько.
– Хорошо, – сказал Кэри, склоняясь к ее руке. – Потому что она пригласила также Хораса и кузена Уилфреда. Будет чудесный вечер!
Несмотря на уверенность, что бесполезно и пытаться, Абигайль хотела выглядеть красивой, чтобы понравиться Кэри. Она примерила каждое вечернее платье, которое привезла с собой в Хартфордшир, всуе надеясь, что одно из них может превратить ее в бриллиант чистой воды. Зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа рассеяло ее надежды. Она в любом платье оставалась маленькой, веснушчатой, увенчанной вьющимися волосами. Безнадежно.
Изучая перед зеркалом шафрановое платье из очень красивого индийского муслина, Абигайль неожиданно вспомнила, что не вернула Кэри чулки. Прошлым вечером она тщательно их выстирала, осмотрела, нет ли зацепок или спущенных петель. Слава Богу, их не было, и она повесила чулки сушиться у камина, а потом завернула в коричневую бумагу.
Написав короткую записку с благодарностью, Абигайль пошла вниз искать слугу, чтобы тот отнес сверток в дом привратника.
