В благодушном настроении мы поднялись на трибуну. Нас встретил колючий Женин взгляд.
- Идите в кассу, занимайте очередь!
- Женя, нам лучше не играть, - забормотал я.
- Да и в кассах полно народу, - поддержал меня Эдуард Иванович.
- Идите в кассу! - рявкнул Женя, и мы, как кролики, робко подчинились.
В кассах творилась жуть. Всюду гигантские хвосты. Публики к шестому заезду расплодилось чудовищно. Оставив на месте Эдуарда Ивановича, я решил протыриться к окошку. Группа негров стояла плотной стеной и меня не пускала.
Появился Женя. Разом оценив обстановку, он попытался втиснуть меня в очередь. Мои часы показывали время начала заезда.
Негр в белой меховой шубе зарычал.
- Иди на х...! - улыбаясь, сказал ему Женя.
- Сам ты иди на х...! - на чистом русском ответил негр.
- Друг, откуда ты русский знаешь? - радостно завопил я.
- В Москве, в Лумумбе учился.
- Земляк! - взмолился я. - Пропусти! Последний шанс отыграться. Горим!..
- Ну, - сказал негр, что, видимо, означало "ладно"...
Но где Женя? Исчез.
Зазвенел звонок. Негр, бросив на меня недоумевающий взгляд, сунул свои билетики в кассу. А чем мне было играть? И главное - на кого?
- Женя сыграл? - спросил меня Эдуард Иванович, когда толпа у кассы развалилась.
- Нет, не успел.
- Это хорошо, - облегченно вздохнул он.
Мы нашли Женю на трибуне в позе утеса, правда, утес дымил сигаретой.
- Успел?
- Да, - процедил Женя. - Молись на четвертого номера.
- Сколько?
- Все. На первое место.
Острая боль просверлила мне сердце. Накрылся наш Париж!
Лошади проходили как раз под нами. Четвертый номер (наездник в коричневом камзоле) сразу возглавил бег.
Это был страшный заезд. Четвертого номера настигали, пытались даже обойти на подъеме, но он бровки не уступил. Три лошади пошли голова в голову на последней прямой. И лишь у финишного столба (показалось?!..) четвертый номер высунул нос.
Фотофиниш определил победителя - четвертого номера.
Я держался за сердце. Эдуард Иванович как открыл рот (когда услышал, что Женя поставил все), так до сих пор и не мог его закрыть.
Выплюнув огрызок сигареты, Женя вытащил из бокового кармана толстенькую пачку - сто билетов. Из кармана брюк - пятидесятифранковую бумажку.
- Есть одна касса, я ее сразу приметил, - деловито объяснил Женя, которая принимает ставки только по сто франков и только на победителя. Причем с каждой поставленной сотни тебе пять франков возвращают. То есть десять билетов стоят девяносто пять франков. Я выгадал пятьдесят франков. Учти, в этой кассе не бывает очередей.
Женя нервно улыбнулся, и я увидел, как из-под маски утеса проступает измученное человеческое лицо.
Вывесили выдачу. Четвертый номер потянул на 75 франков за билет.
На ипподроме раздался громовой щелчок - это Эдуарду Ивановичу удалось захлопнуть свою нижнюю челюсть.
* * *
В понедельник мы отчитывались перед Борисом Борисовичем.
Женя торжественно положил на стол две тысячи франков:
- Вот, вы нам давали на игру. Возвращаем. У нас осталось игровых пять с половиной тысяч.
Ожидаемого эффекта не последовало.
- Глупо, мальчики, - пожал плечами Борис Борисович. - Вы не представляете, как трудно выбивать деньги из нашей бухгалтерии. Я выписал вам сразу такую сумму, чтоб облегчить немного и себе жизнь. Ведь приходится оформлять столько бумаг! собирать столько подписей! Бухгалтерия скушает эти деньги с радостью, но в следующий раз все придется начинать с начала.
Я тоже вчера вечером уговаривал Женю не возвращать эти две тысячи. И Эдуард Иванович меня поддержал. Но Женя был непреклонен: играть так играть, надо, мол, утереть нос Борису Борисовичу.
- Следующего раза не будет! - отрезал Женя. - Мы приехали зарабатывать для государства валюту. Достаточно, что нам платят командировочные.
Я посмотрел на Эдуарда Ивановича. Эдуард Иванович, развалившись в кресле, индифферентным взглядом изучал потолок. Все-таки поразительно это самообладание посольских товарищей! Вчера вечером, после ресторана Эдуард Иванович повел нас в стриптиз, и там мы пили шампанское, мешая его, к ужасу официантов, - с виски и пивом; вчера вечером обнаженные бабы вскидывали в такт музыке загорелые ляжки и вертели голой жопой, а нас это, как говорится, не колыхало - мы были заняты своими разговорами; вчера вечером Эдуард Иванович, выжрав алкоголя больше, чем Женя (что было трудно!), клялся нам в вечной дружбе и любви до гроба - и вот сегодня у нас раскалывается голова, а Эдуард Иванович свеж, как огурчик, сидит застегнутый на все пуговицы, и мы для него чужие, как марсиане.
Между прочим, просадили мы вчера вечером с дорогим товарищем пятьсот франков! Моих игровых! Но Женя обещал, что отвалит мне две тысячи на грядущие подвиги, и это, зная его характер, было вполне благородно.
Каким-то образом Борис Борисович угадал, где я блуждаю мыслями, ибо спросил:
- Здорово вчера погудели?
- Чего гудеть? - скривился я (в висках опять застучало). - Скромненько купили бутылку водки...
-...и хвост селедки, - в тон продолжил Борис Борисович.
Я понял, что Эдуард Иванович работает на два фронта.
- Коньячку не хотите?
Коньячку мы хотели. Хозяин кабинета спрятал деньги в сейф, взамен вытащив оттуда начатую бутылку с рюмками. Коньячок пошел славно. И ангел мира спланировал с потолка.
- Одно мне не ясно, - сказал Борис Борисович. - Вы утверждаете, что на разминке они лошадей не показывают и резвые прикидки засечь невозможно. Каким же образом Женя угадал четвертого номера? Пусть герой поделится секретом.
Эту историю я еще вечером слышал три раза, но готов был слушать бесконечно.
- Я обратил внимание, что наездник в коричневом камзоле долго и терпеливо работает рыжего конягу. Четыре круга сделал шагом, потом несколько раз резво послал. Такое случайно не бывает. - Женя помолчал. - У нас в Москве это кое-что бы значило. Но трудность в том, что упряжка была без номера, и главное было определить - из какого заезда жеребец. В шестом заезде он объявился - и сразу на круг, прятаться. Я заглянул в газету - пресса его отметила. Ипподром его подыгрывает. Конечно, играть его на первое место я бы не решился, но кассу, где стоял Учитель, заняли негры, и у меня просто не оставалось выбора, как вломить все "на победителя" в единственно доступной кассе. В принципе нам повезло. Разумнее было бы играть "плясе", то есть на одно из призовых мест. Тогда верняк.
