— Это правда, — пробормотал Майк.
— Вы идете или остаетесь, — сказал Кэм, глядя сквозь пляшущее пламя костра на Эда и Ди Мака. — Но если не идете, вакцины не получите.
— Вы с нами вели себя осторожно, — ровно заметил Эд.
— Да.
Такой поворот беседы — о чудовищах, которые могут встретиться им на пути, — Кэма совсем не устраивал.
— Вы тоже можете соблюдать осторожность. Но вы должны пойти. Должны попытаться.
* * *
Кэм заметил, что Рут и Ньюкам склонили головы друг к другу, и это немедленно напомнило ему о Саманте и Ди Маке. Тут же нахлынули подозрения и гнев. Он сознавал, что это слабость, но физическое уродство изуродовало и его разум. Кэм не мог представить себя с женщиной, больше никогда, и это придавало особую окраску всему, касавшемуся девушки и Рут.
Лагерь успокаивался к ночи. Костер прогорел до углей. Только Майк и Брэндон оставались у очага и переговаривались вполголоса. Эд, Алекс и Ди Мак ушли в темноту, перетащив одеяла из одной палатки в две другие, чтобы освободить место для гостей. Из второй палатки доносился голос Эда, спорившего с Самантой.
Кэм встал на колени рядом с товарищами.
— О чем речь?
— Мы разговаривали, — ответила Рут.
Голос ее звучал виновато, даже опасливо.
— Ты знаешь, что нам надо было подтолкнуть этих ребят, — сказал Кэм.
— Не в этом дело, — подключился Ньюкам.
— Я думаю, что мы должны отправиться в точку встречи, — быстро проговорила Рут. — С самолетом. Прости меня, Кэм. Прости. Мои ноги… я не думаю, что способна идти дальше. И эти ребята могут теперь распространить вакцину вместо нас.
«Я тоже могу», — подумал Кэм, и только секунду спустя понял, что именно из-за этого хмурится Рут.
Она не хотела бросать его, а он не хотел идти с ней дальше. Рут была его единственной надеждой на выздоровление — она могла создать новую мощную нановакцину, которая восстановит его поврежденную кожу и внутренности. Но насколько это реально? Всего лишь мечта, и только. Пройдут годы, прежде чем у ученых вроде нее появится лишнее время или силы, но даже и в этом случае следовало учесть, что лучше всего они разбираются в производстве оружия. Простые наночастицы-убийцы вроде чумы и вакцины. Сойер говорил о бессмертии, но тут же признавал, что потратил уйму лет только на конструирование прототипа, ставшего техночумой.
Кэм не хотел превратиться в ее ручного пса. Ньюкам защитит Рут, а эти мальчишки нуждаются в его помощи. Им нужен лидер. Кэм мог организовать здешних беженцев и сделать первые, робкие и трудные, шаги к восстановлению разрушенного мира.
Даже если вакцина эффективна не на сто процентов, ее эффективности достаточно — а что если самолет с Рут собьют? Что если она никогда не достигнет безопасного убежища? Важно спасти как можно больше людей до наступления следующей зимы. Кто-нибудь, где-нибудь должен начать заново осваивать нижний мир, а лучшей возможности, чем эти бойскауты, им не представится.
— У Ньюкама все еще остались радиокоды, — продолжила Рут. — Канадцы пошлют самолет, который сядет на шоссе или на равнине. Где-то поблизости.
— Так близко, как смогут, — подтвердил Ньюкам.
Кэм только кивнул.
«Я должен остаться здесь», — решил он.
12
В высоких горах к югу от Лидвилла ночь выдалась спокойной, но почти непереносимой. Большую часть неба затянули тяжелые, медлительные тучи, и температура стремительно упала — невидимое движение, от которого, казалось, сама земля уплывает из-под ног. Майор Эрнандес похлопал руками в перчатках и повел плечами. Ему не нравилось, что со стороны это напоминает нервозность, но было слишком холодно, чтобы стоять неподвижно.
— Лучше поторопись, — сказал он.
— Черт побери, да, сэр, — ответил Гилбрайд.
В бункерах было лучше. Эти норы, как ведра, удерживали скудное дневное тепло, но майор и сержант не могли рисковать и перешептываться о своих планах в окружении четырех или пяти других забившихся в щель морпехов. Одно неосторожное слово способно разрушить все.
Два часа назад сержант Гилбрайд с трудом успел вернуться в лагерь до наступления полной темноты. С него градом лился пот, что в таких условиях было опасно. Влага могла замерзнуть под одеждой. Эрнандес приказал ему вытащить свежий комплект формы и поесть и лишь затем сделал Гилбрайду знак выйти наружу, якобы для того, чтобы снова проверить выставленных на ночь часовых.
— Ты в порядке? — спросил Эрнандес.
— Да, сэр, — ответил Гилбрайд.
Однако голос его звучал хрипло, и по возвращении на вершину сержант сильно кашлял.
К тому же Гилбрайд постоянно почесывал шею и внутреннюю часть левого предплечья, где кожа покраснела и шелушилась. Их врач смазал раздраженные участки оружейным маслом, но запасов осталось слишком мало, чтобы Эрнандес мог тратить их на своего друга.
Если вкратце, у Гилбрайда была аллергия на такие высоты — и все же майор то и дело подвергал испытанию его выносливость.
— Не знаю насчет Варда, — сказал Гилбрайд. — Но Денсен напуган. Уверен, что он захочет продолжить переговоры.
— Они оба отправят вестовых через день-два?
— Да, сэр.
— Тогда просто продолжим прощупывать их, — сказал Эрнандес, глядя на темное море над головой.
Плотные, неподвижные тучи не предвещали снегопада, но это могло измениться — и тогда у них будут проблемы. Придется отсиживаться в окопах, а задержку майор себе позволить не мог.
— Я пересекался с Вардом, — заметил он. — Крепкий орешек.
— Да.
Эрнандес безрадостно кивнул.
— И в ближайшие месяцы тут потеплеет настолько, насколько вообще возможно на такой высоте. А если он не согласится? По крайней мере, не согласится вовремя.
Лейтенант армии США Вард и тридцать его людей занимали хребет в трех с половиной километрах к востоку от них. Полковник морской пехоты Денсен со ста пятьюдесятью солдатами располагался в семи километрах за Вардом. У обоих были смешанные пехотно-артиллерийские части — предназначенные для подавления воздушных атак, как и отряд Эрнандеса, — однако повстанцы из Нью-Мексико все еще не атаковали, и никто не знал, почему. Во время последнего сеанса связи Лидвилл только приказал им оставаться в боевой готовности.
— Прогуляйся со мной, — попросил Эрнандес.
Приходилось сохранять видимость того, что они проверяют другие убежища, так что двое военных направилась к бункеру 4.
Звезд почти не было, но на востоке поднималась луна. Ей лишь предстояло исчезнуть в тучах. Еще двадцать минут белый костяной полумесяц будет путешествовать между черной зубчатой линией горизонта и ровной линией облаков наверху.
