ПОИСКИ
Девочка, которая у Юдит, пропапа.
Последний раз ее видели, когда она уходила с кладбища на Фагерё, около шести вечера 25 июня. Она была одна, шла по дороге Чёркбрантсвэген по направлению к Стурбю.
Приметы пропавшей: рост около 161 см, светлые волосы, голубые глаза. Робкая и тихая. На момент исчезновения была одета в белое хлопчатобумажное платье с синим рисунком, синюю ветровку и сандалии. Она шла с непокрытой головой, в руках несла белый полиэтиленовый пакет из лавки «Фагерё-Хандель». Всех, кто видел пропавшую девушку, просят обратиться в полицию Фагерё, телефон 351 040, или позвонить по номеру Службы спасения.
Мы взволнованно спешим дальше, чтобы узнать подробности происшествия. Первый пункт: Сёдер-Карлбю, Янне Почтальон.
Мы ищем его дома, но в данный момент он не вскрывает письма, как мы надеялись; кухня пуста, стол вытерт насухо, чайник не кипит на плите. Автомобиль Янне стоит за домом. Почта закрыта, мы напрасно дергаем ручку двери. Заглядываем в окно: ни единой души.
Где же Янне?
Нам ничего не остается, кроме как отправиться в приемную полицмейстера. Или, точнее говоря, в полицейский участок. Там должны знать об исчезновении.
По дороге в Стурбю мы слышим звук работающего турбореактивного двигателя и лопастей, рассекающих воздух. Мы видим вертолет морского патруля, зависший над Ольскойен, — огромную алюминиевую муху с оранжевым носом, брюхом и задом под мерцающим диском пропеллера. На оливково-зеленом корпусе белые буквы: «Frontier Guard», мигают сигнальные огни на носу и хвосте. Вертолет наклоняется, поворачивается к нам хвостовым винтом и уносится над заливом Аспшерфьерден, опустив нос, как собака-ищейка.
Акселина сидит на своем месте в приемной полицмейстера. В ее руках пляшет пара спиц, они негромко позвякивают, стукаясь друг о друга. Приходится тихо кашлянуть, чтобы она подняла голову и обратила к нам равнодушный взгляд, подняв брови:
— Слушаю.
— Можно ли увидеть полицмейстера фон Хаартмана?
— Нет. Его здесь нет. Все ушли.
Спицы снова пляшут: правая набрасывает голубую нить на левую, петля, еще петля, еще петля.
— Где же полицмейстер?
— Девочку ищет вместе со всеми, конечно.
— А где ее ищут?
Акселина опускает спицы, вздыхает:
— Утром были в Ольскойене…
Она сдвигает вязанье на середину спицы, окидывает свою работу придирчивым взглядом.
— Вяжу чепчик для младенца, — объясняет она. — Младшая скоро родит. В начале июля должна.
— Они что-нибудь нашли, не знаете?
— Спросите полицмейстера, — отвечает Акселина.
Наконец мы находим Риггерта фон Хаартмана в паре километров от Стурбю. На просеке и вдоль дороги Черингсундсвэген стоят автомобили. Здесь густые еловые посадки, деревья три-четыре метра высотой. Полицмейстер фон Хаартман стоит перед служебным «саабом», разложив на капоте кадастровую карту в масштабе 1:20 ООО; он вот-вот начнет отдавать распоряжения двум десяткам мужчин, собравшимся вокруг него. Это Луди, младшие инспекторы Юслин и Грёнхольм, Юхан Окунек, начальник пожарной части Фагерё и несколько человек из его команды; Исаксон из Бакки, лавочник Биргер, Петтерсон, Стиг Хемнель, Брунстрём и прочие.
С краешку стоит Янне Почтальон в сапогах, тренировочных штанах и старинной черной фуражке.
Это спокойные, уравновешенные мужчины. Они знают северную оконечность Фагерё, как собственный двор. Если они не найдут девочку — можете быть уверены, что она, по крайней мере, не здесь.
Кандидат биологических наук Бедда Густавсон, фру Карин Альфтан, Раббе и Ульрика с велосипедами стоят по другую сторону Черинг-сундсвэгена, наблюдая за подготовкой поисков. На руле велосипеда фрёкен Густавсон висит синяя термосумка из стирокса, к багажнику Раббе пристегнут надувной мяч. Старый фоксхаунд Исаксона Валле лениво обнюхивает канаву, задирает лапу, пристроившись к заднему колесу полицейской машины. Исаксон раздраженно дергает поводок.
Полицмейстер поднимает голову, взмахивает рукой, в которой держит рацию, и говорит:
— Ну, ладно. Вы знаете, что делать. Скугстер в центре. И не забывайте переглядываться, чтобы двигаться параллельно друг другу. Все ясно?
Мужчины кивают.
— Что ж, хорошо. Начнем.
Полицмейстер складывает карту. Поисковики выстраиваются в ряд на расстоянии нескольких метров друг от друга вдоль края еловой посадки. Луди встает ближе к дороге. Убедившись, что все стоят на своих местах, взмахивает рукой. Команда начинает продвигаться сквозь густые деревья и вскоре исчезает среди темно-зеленых еловых ветвей. Движение сопровождается треском и шелестом, потрескиванием рации.
— Анна! Анна, ты здесь? — выкрикивают хриплые голоса.
Автомобили блестят на солнце, над разогретым металлом дрожит горячий воздух. От елей пахнет смолой и живицей, а еще пахнет восковником, мхом, стоячей водой из канавы.
Вы видели, что полицмейстер Риггерт фон Хаартман отправился прочесывать лес вместе с остальными — как простой рядовой?
Он даже не одет в форму, как обычно, — во всяком случае, на нем нет внешней, видимой униформы, зато есть сапоги, спортивные штаны, егерский жилет с большими карманами. Только синяя фуражка с надписью «Полиция» говорит о его профессии.
Девочку не видели более двух суток.
Наутро после праздничной ночи Юдит отправилась на Фагерё, чтобы отработать дневную смену в Сульгорде. Девочка осталась на Аспшере. По словам Юдит, тем утром она вела себя, как обычно, и проводила ее до причала. Прощаясь, обняла Юдит и на секунду опустила голову ей на плечо. Юдит не обратила на это особого внимания — девочка часто так делала. Юдит улыбнулась, погладила девочку по щеке. Она обещала позвонить в половине первого, чтобы узнать, как дела. Юдит считала мобильный телефон излишеством, но все-таки купила его, чтобы звонить девочке на Аспшер с работы. Ни у кого больше не было номера этого телефона, поэтому, когда он звонил, девочка знала, что это Юдит, и не боялась отвечать.
Сидя на краешке причала, девочка смотрела, как удаляется катер Юдит. Та помахала девочке, девочка махнула в ответ. В половине первого Юдит, как обещала, позвонила девочке. Поговорив с ней пару минут, она пообещала вернуться домой не позже четырех.
Вернувшись на Аспшер, Юдит не застала девочку у причала. Дома ее тоже не было. Юдит стала звать. Все было как в тот день, когда девочка нашла мертвого младенца. Те же страх и тоска пронзили грудь Юдит.
