— Эй, Джерри!
— Что делаешь, Джерри?
— Выходи, Джерри, давай поиграем!
Призрачные голоса из прошлого, напоминающие о том, как он был маленьким мальчиком и соседние ребята приходили после обеда к задней двери, чтобы позвать его поиграть. Это было в ту счастливую пору, когда они все втроем жили в доме с большим задним двором и лужайкой, которую отец без устали подстригал и поливал…
— Эй, Джерри!
Но те голоса, что звали его сейчас, были не дружескими, послеобеденными, а ночными — они дразнили, насмехались и угрожали.
— Ау, Джерри!
Джерри вышел в гостиную и осторожно выглянул в окно, стараясь остаться незамеченным. Если не считать пары стоящих у тротуара автомобилей, улица была пуста.
Но голоса выпевали свое:
— Джерри-и!..
— Выходи, поиграем!..
Пародия на те давние детские оклики.
Снова выглянув наружу, Джерри увидел падающую звезду наоборот. Она прорезала тьму, и он услышал глухой стук, когда камень, а вовсе не звезда, ударился о стену рядом с окном.
— У-тю-тю, Джерри!..
Он покосился на улицу внизу, но кричавшие хорошо спрятались. Потом он увидел, как по деревьям и кустарнику на той стороне скользнул луч света. Он выхватил из темноты чье-то бледное лицо и остановился на нем. Через несколько мгновений оно исчезло во мраке. Джерри узнал косолапую походку сторожа — очевидно, крики заставили его выйти из своей каморки в полуподвальном этаже. Он водил по обочинам фонарем.
— Кто здесь? — крикнул он. — Я сейчас полицию вызову!
— Пока, Джерри, — послышался голос.
— Увидимся, Джерри! — затихая в ночи.
* * *
Телефон вновь разорвал ночь. Ориентируясь на его звон, Джерри вынырнул из глубин сна. Сразу придя в себя, он глянул на светящийся циферблат будильника. Половина третьего.
С усилием, несмотря на протесты костей и мышц, он оторвался от матраса и замер, опершись на локоть, перед тем как сдернуть себя с кровати.
Звонок настойчиво продолжал трещать, до нелепости громкий в ночной тишине. Ноги Джерри опустились на пол, и он босиком двинулся на звук.
Но отец успел подойти к телефону первым. Он взглянул на сына, и Джерри отступил в тень, пряча лицо.
— Психи, — проворчал отец, положив руку на аппарат. — Делают что хотят. Если не брать трубку, они ловят кайф. Если ответишь, они ее вешают и все равно ловят кайф. А потом начинают заново.
Нервотрепка уже оставила на его лице свои следы. Волосы у него были всклокочены, под глазами багровели круги.
— Сними трубку с рычага, пап.
Отец вздохнул, кивнул, соглашаясь.
— Так получится, что мы им сдаемся, Джерри. Ну и черт с ними. Да кто они такие, вообще? — Отец поднял трубку и подержал ее около уха, затем повернулся к сыну. — Все то же самое: этот идиотский смех, а потом гудки. — Он положил трубку на столик. — Завтра утром пожалуюсь в телефонную компанию. — Внимательно поглядев на Джерри, он спросил: — Как ты, Джерри?
— Нормально. Со мной все нормально, пап.
Отец устало потер глаза.
— Ну, тогда иди спать. Футболисту без сна никак. — Нарочито беззаботным тоном.
— Ага, пап.
В Джерри всколыхнулась жалость к отцу. Может, рассказать ему обо всем? Но он не хотел втягивать его в эти дела. Отец и так уже спасовал, снял с рычага трубку, — хватит с него поражений. Он не хотел подвергать его риску получить еще и другую травму.
Вернувшись обратно в постель, съежившись в темноте, Джерри приказал своему телу сбросить напряжение, расслабиться. Через какое-то время сон стал прихватывать его мягкими лапами, смягчая боль. Но телефон звонил в его снах всю ночь напролет.
Глава тридцать третья
— Слушай, Янза. Ты что, ничего не можешь сделать правильно?
— Да о чем ты? Я что-то не пойму. Когда мы с ним закончим, он готов будет торговать конфетами хоть всю жизнь.
— Я об этой твоей своре. Я не велел устраивать мордобитие.
— Это была моя гениальная находка, Арчи. По крайней мере, я так подумал. Отделать его хорошенько всем скопом. Разве это не та самая психология, о которой ты всегда толкуешь?
— Откуда ты их взял? Я не собирался подключать к нашим делам посторонних.
— Есть у нас в квартале такие кадры. За четвертак бабку родную отметелят.
— А голубым ты его называл?
— Ты был прав, Арчи. Это ты здорово придумал. Он прямо язык проглотил. Слушай, Арчи, он же не голубой, а?
— Нет, конечно. Потому он и растерялся. Если хочешь кого-то достать, обвини его в том, чего нет. Иначе ты просто скажешь ему то, что он и так знает.
Молчание в трубке свидетельствовало, что Эмиль оценил гениальность Арчи.
— И что дальше, Арчи?
— Пока отдохни, Эмиль. Ты у меня будешь в резерве. Сейчас у нас другие планы.
— А я только начал по-настоящему развлекаться.
— Не волнуйся, у тебя еще будут шансы.
— Алло, Арчи.
— Да, Эмиль?
— Так как насчет той фотки?
— А если я скажу тебе, что никакой фотки нет, Эмиль? Что в тот день у меня в аппарате не было пленки…
Ну и ну! От этого Арчи только и жди сюрпризов. А может, он врет? Или все-таки говорит правду?
— Не знаю, Арчи.
— Главное, Эмиль, — держись меня. Всегда. И ты не пожалеешь. Нам нужны такие люди, как ты.
У Эмиля захватило дух от гордости. Уж не о Стражах ли речь? И фотография — может, ее действительно нет? Какое это было бы облегчение!
— Можешь на меня рассчитывать, Арчи.
— Я знаю, Эмиль.
Но, когда в трубке зазвучали гудки отбоя, Эмиль подумал: ну и хитрая же сволочь этот Арчи!
Глава тридцать четвертая
Вдруг он стал невидимым — без тела, без рук и ног, точно неприкаянный призрак, который бродит по городу прозрачной тенью. Он сделал это открытие в автобусе, по пути в школу. Никто не хотел встречаться с ним взглядом. Ребята отводили глаза, раздвигались, оставляя ему побольше места. Не заговаривали с ним, словно его не было. И он понял, что для них его и правда нет. Можно было подумать, что он переносчик какой-то страшной болезни и все боятся от него заразиться. Поэтому они превратили его в невидимку, устранили из своей жизни. Всю дорогу он просидел один, прижавшись израненной щекой к прохладному оконному стеклу.
Когда он сошел с автобуса, утренняя зябкость заставила его ускорить шаг. Заметив Тони Сантурио, он машинально кивнул ему. Обычно на лице Тони, как в зеркале, отражалось выражение того, кто его приветствовал, — улыбка в ответ на улыбку, хмурость в ответ на хмурость. Но теперь он просто уставился на Джерри. Нет, не на него, а сквозь него, как будто Джерри был окном или дверным проемом. А потом Тони Сантурио устремился дальше и скрылся в школе.
