Книга Наука о небесных кренделях - Елена Колина

Припарковались во дворе одновременно с Муркой, пихнула меня бампером.

Мурка вылезла из машины, – с сумкой и туалетной бумагой. Мурке не удалось «уговорить за деньги». Передачи принимают по определенным дням, определенный день завтра. Завтра Мурке к пяти утра. Чтобы передать передачу, люди занимают очередь в пять утра. Мурка взяла уточненный список разрешенных продуктов.

– Мы что, совсем бесправные?! – возмущалась Мурка.

Бесправный в Муркином смысле – это человек с такими же правами, как у всех.

Впервые в жизни Мурке не удалось то, что она задумала. Впервые в жизни Мурка пришла куда-то не от кого-то, а сама по себе (у меня никого нет в Крестах).

Мурка ни разу в жизни не ходила куда-то к пяти утра. Ни разу в жизни не стояла в очереди. Ни разу в жизни не стояла с пяти утра в очереди в Кресты. Бедная Мура обескуражена: впервые в жизни чувствует себя бесправной, такой, как все.

…Но, конечно, мы не бесправные, не такие, как все, – у нас у Никиты власть, дополнительные возможности, например, возможность получить информацию.

Информирован значит вооружен, но разве любое знание лучше незнания? Не лучше ли в некоторых случаях не знать все, не получать напрямую от главного прокурора города информацию, такую, что бьется в горле и уже не можешь дышать? Если бы мы были бесправными, с такими же правами, как у всех, мы бы не узнали так много.

Что узнал Никита

СТРАННОЕ. У Марфы нашли наркотики, то ли порошок, то ли ампулы. Об этом говорили сегодня утром на суде. Мы ведь не знали, что было на суде, так как Мурин адвокат проспал суд. Теперь мы знаем: у Марфы нашли наркотики, что совершенно необъяснимо.

И ЕЩЕ КОЕ-ЧТО.

– Мне удалось кое-что узнать: Россия – крупнейший импортер бананов.

Алена нахмурилась, прошипела «С ума сошел?», и мы все подумали, что да, Никита помрачился в уме.

– Знаете, как к нам привозят бананы? На банановозах из Эквадора, из этого, как его… Гувакиля.

– Ты имеешь в виду Гуаякиль? – сказал Илья.

Вот оно, Никитино еще кое-что: почти весь продаваемый в России кокаин ввозится грузовыми судами на маршруте Гуаякиль – Петербург. Наркотик прячут на судне, отправляют покупателю в Петербург схему, по которой можно найти наркотик на корабле. На схеме стрелочки-указатели или рисунки с человечками (как у Конан Дойла). Имеющие доступ на корабль сотрудники порта по схеме находят на корабле наркотик. При такой конспирации в руки правосудия попадают только курьеры, а поставщики и покупатели остаются неизвестными. Как у Конан Дойла, да.

– В городе ведется масштабная разработка сети наркоторговцев, получающих кокаин в сухогрузах по маршруту Гукавиль – Петербург.

– Гуаякиль, – ехидно поправил Илья.

– Да понял я, Гувакиль, – отмахнулся Никита, – а вы-то поняли? Масштабная разработка. Задействованы ГУУР МВД, ФСБ, ФСКН.

Все это очень интересно, пляшущие человечки и так далее, но где место Марфы с ее то ли порошком, то ли ампулой в цепочке «Гуаякиль-банановоз» – «с третьей палубы налево, второй люк в стене»?… При чем тут мы?

– Как при чем тут мы?! Неужели не понятно?! Мы ни при чем. Я обрисовал общую ситуацию в городе. Перед тем как решать вопрос, нужно правильно сориентироваться.

– Все-таки он идиот, – прошептал Илья.

– Все-таки ты идиот! Ты совсем идиот! – громко сказала Алена.

У Алены взрыв негативных эмоций после развода. Она несправедлива к Никите: совсем идиот не сделал бы такую карьеру, не смог бы произнести ГУУРМВДФСБФСКН. У каждого из нас профессиональная деформация: Марфа разговаривает со всеми как с особенными детьми, Илья всегда как будто читает лекцию, я все время думаю «этот сюжет можно развернуть по-другому», а Никита привык правильно ориентироваться, «решать вопросы», вот он и бубнит: «Общая ситуация, сориентироваться, они думают, что все понимают, а на самом деле ничего не понимают…»

– Наше дело на контроле в Москве. В Москве в Главном управлении висит объявление: «В Санкт-Петербурге раскрыта преступная группировка».

Наше дело на контроле в Москве. Марфа и Андрей на контроле в Москве. В Главном управлении висит объявление…Неужели у них там все так по-домашнему? Делятся новостями, вывешивают на своей доске объявления «Продаю колготки» или «Вчера в Санкт-Петербурге раскрыли преступную группировку»… Кажется, меня тошнит, кажется, я дрожу.

У Никиты такой мрачный вид, у Ильи такой печальный, что мне даже как-то стыдно перед ними за неприлично грандиозный масштаб свалившихся на нас бедствий. Как будто я упала на улице в гололед, добрые прохожие подняли меня, отряхнули и уже хотят идти дальше по своим делам, но оказалось, я сломала ногу и нужно везти в больницу. Я не имею в виду, что мои прекрасные друзья хотят идти по своим делам, мне неловко, что они так сильно из-за нас расстраиваются, у Никиты давление, на Илье лица нет…

– Я узнаю, какие ожидаются кадровые перестановки, кто заинтересован в раскрытии крупного дела, – сказал Никита, – чтобы окольными путями на него выйти. Я же… ну, я же не могу открыто проявлять интерес к такому делу.

– Ты можешь хоть что-то сделать прямыми путями? – огрызнулась Алена.

Никита вздохнул. Он не может. Чиновнику федерального уровня невозможно прийти к главному прокурору города и сказать: «Мой друг, лучший человек на свете, обвиняется в организации преступной группировки по продаже наркотиков».

– Ох, и дура ты, Алена, ох, и дура… Есть еще кое-что. Самое главное. Только без паники.

ДРУГОЕ САМОЕ ГЛАВНОЕ. У них есть улики. Улики указывают на Андрея как на организатора преступной группировки.

У них есть улики? Неопровержимые доказательства? Значит, все это не смешная случайность, а… что? Подлый, умело сплетенный кем-то клубок. «Граф Монте-Кристо», вот что.

В стрессе организм совершает необъяснимые поступки: я молча встала из-за стола, – мы сидели на кухне, молча проследовала в спальню, легла в кровать в одежде с такой осознанной правотой, как будто именно там мое место по праву – под одеялом.

И опять я, как утром, лежала в постели – в романе нельзя повторять место действия, но в жизни человек бросается в самое надежное пристанище, – я опять лежала с головой под одеялом, а мои прекрасные друзья стояли надо мной в карауле.

– Я всегда думал, что она сильная, – сказал надо мной Илья.

Ага, я тоже не думала, что я слабая, жалкая!.. Я думала, я сильная, я всегда говорила, что выход есть, я всегда справлялась, – получала пятерки на экзаменах, а если не получала пятерку, пересдавала экзамен. Наверное, бывает, что человек всегда одинаковый, всегда боевой, как Мурка, или всегда робкий, как Марфа, а бывает, что человек сам себя не знает – и узнает только в стрессе. Наверное, я могу быть сильной, когда все хорошо, а когда на нас обрушилась такая махина, оказалось, я слабая…