– Время вернуться за мечом. – Он снова улыбнулся и заворчал: – Шийо убьет меня за то, что я не разбудил ее.
Я сунул письмо за пазуху, и мы обнялись.
– Странные капризы судьбы приводят тебя в наш дом, – сказал он. – Полагаю, эта связь неразрывна.
Голос сорвался, и он чуть не заплакал.
– Знаю, – прошептал я. – Постараюсь следовать вашему совету.
Я понимал, что не могу бросить этот дом и наследство. Они принадлежали мне. Я потребую свое достояние назад. Слова Ихиро содержали глубокий смысл. Пришла пора порвать с Племенем. Записи Шигеру помогут мне: я смогу договориться с Араи. Только бы добраться до Тераямы.
7
Я покинул дом тем же способом, каким вошел: через окно наверху, вниз по стене и через соловьиный этаж. Он спал под моими стопами, но я поклялся, что в следующий раз заставлю его петь. Я не стал перелезать через стену, что выходит на улицу, а тихо пробежал по саду и, невидимый, цепляясь за камни, как паук, пробрался сквозь отверстие, где ручей соединялся с рекой. Забравшись в ближайшую лодку, я отвязал ее, взял весло, которое лежало на корме, и оттолкнулся от берега.
Лодка тихо застонала под моим весом, волны забили о ее борта. К моему ужасу, небо прояснилось. Сильно похолодало, окрестности осветила почти полная луна. На берегу послышался глухой звук шагов, я послал к стене двойника и, сгорбившись, присел на корточки. Акио таким трюком не обманешь. Он спрыгнул со стены, словно в полете. Я снова стал невидимым, хотя и знал, что против Акио это оружие бессильно, и прыгнул в другую лодку, пролетев над поверхностью воды. Быстро развязав веревку, я оттолкнулся веслом. Акио приземлился в первую лодку и сохранил равновесие, снова приготовился к полету, а я раздвоился и наметил прыжок в противоположном направлении. Воздух свистел, когда мы пролетали мимо друг друга. Очутившись в лодке, я схватил весло и принялся грести изо всех сил. Мой двойник растаял, когда его схватил Акио, и противник вновь приготовился к прыжку. Единственным спасением было погрузиться в воду.
Я достал нож, и как только Акио приземлился, попытался ударить его. Он с легкостью увернулся, проявив свою обычную ловкость. Я просчитал каждое движение и успел ударить Акио веслом по голове. Он упал без сознания, а я восстанавливал равновесие на раскачавшейся лодке, чтобы не свалиться за борт. Пришлось бросить весло и вцепиться в деревянную корму. Не хотелось окунаться в ледяную воду, по крайней мере без всякого шанса прихватить с собой Акио. Когда я перебрался на другой конец лодки, Акио пришел в себя. Он взмыл в воздух и приземлился прямо на меня. Мы упали, и он схватил меня за горло.
Невидимый, но беспомощный, я был пригвожден его телом, как карп на дощечке у повара. У меня потемнело в глазах, и Акио слегка разжал пальцы.
– Предатель, – сказал он. – Кенжи предупреждал, что рано или поздно ты решишь вернуться к Отори. Я рад, что так вышло, потому что желал твоей смерти с момента нашей встречи. Теперь ты заплатишь за свою дерзость по отношению к Кикуте, за мою раненую руку. И за Юки.
– Убей меня, – ответил я, – как твоя семья убила моего отца. Тебя всю жизнь будуг преследовать духи наших предков. Ты будешь проклят до конца своих дней. Вы готовы резать братьев своих.
Лодка плыла, подгоняемая течением. Если бы в то мгновение Акио задушил меня или заколол ножом, мне не пришлось бы вспоминать эту историю. Но он не смог удержаться от последней издевательской реплики:
– Твой отпрыск будет принадлежать мне. Я выращу из него настоящего Кикуту. – Акио встряхнул меня изо всех сил. – Покажи лицо, – зарычал он. – Я хочу разглядеть твои глаза. Я заставлю ребенка презирать даже память о тебе. Хочу видеть, как ты умираешь.
Лодка попала на лунную дорожку. Ослепленный отраженным светом, я снова стал видимым и уставился прямо в глаза Акио. В них было именно то, что я ожидал: зависть и ненависть, которые мешали здраво мыслить и делали слабым.
Акио понял, что происходит, и попытался отвести взгляд, однако удар веслом не прошел бесследно: прежней быстроты реакции у него не было. Слишком поздно – он уже терял сознание от всепоглощающего кикутского сна. Акио тяжело опустился на бок, веки безумно дрожали в борьбе со сном. Лодка накренилась и закачалась, а Акио головой вперед соскользнул в реку.
Лодка поплыла быстрей, подгоняемая течением начавшегося прилива. В лунной дорожке я увидел, как мягко покачивается на плаву тело Акио. Я не собирался возвращаться, чтобы добить его. Надеялся, что он захлебнется или замерзнет до смерти, пусть судьба решает. Я взялся за весло и направился к дальнему берегу.
Добравшись до земли, я почувствовал настоящий холод. Кричали первые петухи, луна опустилась низко к горизонту. Трава на берегу хрустела от инея, камни и ветки сияли снежной белизной. Я спугнул спящую цаплю. Может быть, это та самая цапля, что прилетала за рыбой в сад Шигеру. Она вспорхнула с верхних ветвей ивы со знакомым слуху шлепком крыльев.
Силы были на исходе, но я слишком перенервничал и не думал о сне. Во всяком случае, надо было двигаться и попробовать согреться. Быстрым шагом я пошел по узкой горной тропе, ведущей на юго-восток. Луна светила ярко, и я знал дорогу. К рассвету я пересек первый перевал и спустился к деревушке.
В селении царила тишина, лишь одинокая старуха раздувала угли в очаге. Она разогрела мне суп за монету. Я пожаловался на престарелого хозяина, который послал меня, несмотря на непогоду, через горы в далекий храм. Он сам вряд ли переживет зиму, а я там застряну надолго.
Она хихикнула:
– Тогда тебе придется стать монахом!
– Только не мне. Я люблю женщин.
Мои слова позабавили старуху, и она добавила к завтраку маринованные сливы. Увидев пригоршню монет, она предложила мне ночлег и еду. После горячей пищи я почувствовал приближение демона сна. Хотелось немедленно лечь, однако я очень боялся, что меня узнают, и уже пожалел об излишней разговорчивости. Я оставил Акио в реке, но волны часто выбрасывают свои жертвы на берег, как живых, так и мертвых. Я опасался преследования. Гордиться побегом из Племени не стоило. Ведь я поклялся когда-то подчиняться им, и в тусклом утреннем свете начинал осознавать, как сложится теперь моя жизнь. Я принял решение вернуться к Отори, но вместе с этим обрекал себя на постоянный страх смерти. Племя соберет все силы, чтобы наказать изменника за ослушание. Проскользнуть сквозь паутину шпионов будет сложно, нужно передвигаться проворнее любого гонца и добраться до Тераямы до снегов.
Под свинцовым небом к вечеру второго дня пути я дошел до Цувано. Нахлынули воспоминания о первом знакомстве с Каэдэ, о наших занятиях, о тех днях, когда я в нее влюбился. А вдруг имя Каэдэ уже вывели на надгробной плите? Неужели мне придется до конца жизни каждый год зажигать свечи в день поминовения мертвых? Воссоединимся ли мы в другом мире, или нам не суждено встретиться ни здесь, ни на небесах? Меня терзали горе и стыд. Каэдэ чувствовала себя со мной в безопасности, а я бросил ее. Если судьба проявит благосклонность и вернет Каэдэ, я никогда больше ее не оставлю.
