Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
В ходе сражения за Сталинград дивизия была практически уничтожена. Было подбито или утеряно почти девяносто легких танков R-2, десять «Панцеров-III» и одиннадцать немецких «четверок» с длинноствольными пушками. А после недели кровопролитных боев от дивизии практически ничего не осталось. Боеготовыми были три танка – два «Панцера-III» и один «Панцер-IV».
Но справедливости ради стоит отметить, что румыны были теми еще вояками… Вот как описывает нравы своих «ненадежных союзников» командир немецкого саперного батальона Гельмут Вельц в самые тяжкие месяцы русского окружения в Сталинграде:
«…На следующее утро передо мной стоят два джентльмена в высоких зимних румынских шапках. Это командиры двух подчиненных мне румынских рот. Их окутывает целое облако одеколона. Несмотря на усы, выглядят они довольно бабисто. Черты их загорелых лиц с пухлыми бритыми щеками расплывчаты. Мундиры аккуратненькие и напоминают не то о зимнем спорте, не то о «файв-о-клоке» или Пикадилли: покрой безупречен, сидят как влитые, сразу видно, что шили их модные бухарестские портные. Поверх мундиров – овчинные шубы.
Через несколько минут спускаемся по склону обрыва и вот уже стоим среди румын. Кругом как тени шныряют исхудалые солдаты – обессиленные, усталые, небритые, заросшие грязью. Мундиры изношенные, шинели тоже. Повязки на головах, ногах и руках встречаются нам на каждом шагу – лицо доктора выражает отчаяние. Повсюду, несмотря на явную физическую слабость, работают, строят жилые блиндажи, звенят пилы, взлетают топоры. Другие рубят дрова: их потребуется много, чтобы нагреть выкопанные в промерзшей земле ямы и растопить лед на стенах. Сворачиваем за угол, и я останавливаюсь как вкопанный. Глазам своим не верю: передо мной тщательно встроенная, защищенная с боков от ветра дощатыми стенами дымящаяся полевая кухня, а наверху, закатав рукава по локоть, восседает сам капитан Попеску и в поте лица своего скалкой помешивает суп. От элегантности, поразившей меня утром, нет и следа. Только щекастое лицо осталось прежним – впрочем, это и не удивительно, когда можешь залезать в солдатские котелки. Попеску так увлекся поварской деятельностью, что замечает нас, только когда мы подходим вплотную к котлу. Он спрыгивает на снег, вытирает руки о рабочие брюки и объясняет свое странное поведение: «Приходится браться самому. В такое время никого к жратве близко подпускать нельзя…»
А историк Энтони Бивор в своей книге «Сталинград» так описал германо-румынское разбирательство:
«В бункере Гитлера маршалу Антонеску, самому преданному союзнику вермахта, пришлось выслушать гневную тираду фюрера, считавшего, что именно румынские части виноваты в катастрофе. К чести Антонеску, следует заметить, что он ответил Гитлеру тем же. Накричавшись всласть, диктаторы помирились. Однако их примирение никоим образом не отразилось на подчиненных им войсках. Румынские офицеры негодовали, что немцы пропустили все их призывы и предупреждения мимо ушей. Командование вермахта, в свою очередь, обвиняло румын, что те, показав противнику спину, навлекли на них беду. Неприглядные стычки и даже драки между отдельными группами случались повсеместно. После перебранки с Антонеску даже Гитлер вынужден был признать необходимость восстановления хороших отношений с союзниками. Был издан приказ, предписывающий «пресекать любые проявления критики действий румынских офицеров».
Но никакие приказы уже не могли заставить немецких солдат и офицеров с уважением относиться к «союзничкам»…
* * *
Контратака советских танков, несмотря на потери, прошла успешно. Огнем пушек и пулеметов, стальными траками пушек они проложили дорогу так называемым группам закрепления. Это были пулеметные взводы и роты, минометчики, артиллеристы-противотанкисты, батальоны истребителей танков с крупнокалиберными противотанковыми ружьями Дегтярева и Симонова. Шли автоматчики и саперы, связисты, артиллерийские и авиационные корректировщики. В уличных боях был важен каждый занятый дом, каждый перекресток, контроль за каждым переулком.
Танкисты-зенитчики командира взвода Стеценко со своей боевой задачей справились, они прикрывали танки и пехоту, и ни одна боевая машина не была потеряна. Фактически они обеспечивали поддержку танкам от огня на близкой дистанции. И сделали это весьма эффективно.
Глава 12
Штрафники на земле, штрафники в небе…
В Сталинграде стойкость и мужество, смелость и отвага приобрели тактическое значение. От рядового и до генерала на сталинградской земле стояли насмерть. Сам командующий 62-й армией вселял уверенность своим подчиненным смелостью и самоотверженностью. Командование фронта считало, что генерал-лейтенанту Чуйкову свойственны такие положительные качества, как решительность и твердость, смелость и большой оперативный кругозор, высокое чувство ответственности и сознание своего долга. Этого он добивался и от своих солдат.
Отличительную особенность 62-й армии придавали сильные танковые части. Отдельные танковые батальоны, в составе сорока двух танков в каждом – пополам средних и легких, придавались по одному на каждое соединение 62-й армии, за исключением 196-й стрелковой дивизии. Ни одна другая армия не имела отдельных танковых батальонов в такой пропорции – по одному на каждую дивизию. Также каждая стрелковая дивизия 62-й армии была усилена истребительно-противотанковым полком, по двадцать пушек в каждом.
Со второго сентября соединения 62-й армии отступили на внутренний оборонительный обвод Сталинграда и закрепились на рубеже Рынок – Орловка – Гумрак – Песчанка. А с 13 сентября войска армии в течение более двух месяцев вели крайне ожесточенные оборонительные бои в самом Сталинграде. К концу оборонительной операции они удерживали лишь район севернее Тракторного завода, остров Людникова в нижнем поселке завода «Баррикады», отдельные цеха завода «Красный Октябрь» и несколько кварталов в центре города.
Четырнадцатого октября командир дивизии Людников получил приказ командарма 62-й армии Чуйкова:
«Командиру 138-й стрелковой дивизии немедленно и по тревоге поднять один полк в полном составе и не позднее 5.00 16.10.1942 года переправить его на западный берег реки Волга». Следующий приказ Военсовета 62-й армии от 16 октября был таким: «К 4.00 17.10.1942 года занять и прочно оборонять рубеж – южная окраина Деревенск – Скульптурный. Не допустить выхода противника в район проспекта Ленина и завода «Баррикады».
С 11 ноября на протяжении следующих тридцати дней дивизия была окружена – с трех сторон немецкие войска, с четвертой – Волга, по которой шел сплошной лед. Продовольствие и боеприпасы доставлялись с острова Зайцевский лодками с большими потерями.
Все это время связисты радиостанции с позывным Ролик постоянно поддерживали связь со штабом армии, хотя сами были практически окружены и не имели постоянного контакта с дивизией. Младший сержант и трое рядовых находились в глубоком овраге, выходящем к Волге. Стены оврага были крутыми, а по самому верху оврага – огневые точки противника. Позади – глубокая траншея, ведущая в глубь немецкой обороны.
Четвертого декабря Денежная Воложка между берегом, на котором располагалась дивизия, и островом Зайцевский покрылась сплошным крепким льдом. Василий Иванович Чуйков приказал 400-му артбатальону занять оборону на острове Зайцевский, чтобы не дать противнику полностью окружить дивизию Людникова. А 14 декабря был получен еще один приказ Чуйкова: «138-й дивизии левофланговым полком, 650-м, наступать в юго-западном направлении и с выходом на улицу Таймырская соединиться с правофланговой частью полковника Горишного, восстановив сплошной фронт». Дивизия выстояла на «Баррикадах» и теперь сама переходила в наступление. А 27 января командиру дивизии полковнику Людникову было присвоено звание генерал-майора.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
