Увы, вся эта красота закрыта грудами облаков, которые сплошным пологом закрывают горы выше трех тысяч метров. Щелкнув тумблером цифрового канала связи, командир вызвал своих товарищей.
– Поднимаемся на эшелон два...
Пронзительно завизжали турбины, выталкивая истребители вверх, к чистому небу над серо-белой «ватой». Машины трясло и бросало в турбулентных потоках. И на этой высоте пилоты увидели сияющие белые вершины, упирающиеся прямо в ослепительную голубизну. Кое-где, словно рифы из застывшего в бушевании моря, из облачных косм торчали темные зубцы и черные пирамиды, присыпанные «сединой» вечных снегов. Представив себе то, какие страшные кручи и пропасти лежат под этим мягким пологом пара, Арцыбашев поежился.
Меня звать О’Джелли.
Испытан я в деле.
Прошел я в шинели
Из Лидса в Лахор... —
пробормотал он про себя строфу из Киплинга, крепче стиснув ручку управления. Красота этих мест была поистине грозной, сверхчеловеческой.
Вскоре они перевалили Гиндукуш, оказавшись в совершенно чистом небе, и начали спуск, увидев под собой множество хребтов поменьше и долин. И кручи, кручи, кручи – словно гребни неведомых чудищ, пилы и лезвия. Арцыбашев еще раз благословил искусство русских инженеров и рабочих, построивших его крылатую машину. В этих скалистых лабиринтах может погибнуть целая армия – в пропастях, от невыносимой стужи или от горной болезни, когда грудь теснит, в висках нестерпимо ломит, а сердце колотится конвульсивными толчками. Хвала и вам, Военно-воздушные силы! Вы способны настичь любого врага в любой точке планеты, и ни реки, ни горные стены, ни пустыни вам не преграда. Арцыбашев, бросив взгляд на иконку Николая Угодника в углу приборной доски, быстро перекрестился рукой, затянутой в летную перчатку. Он не знал того, что почти в полутысяче километров севернее, над хребтами таджикского Памира, уже крейсируют изящные Ту-95 со скошенными назад крыльями, и солнце играет на прозрачных дисках их воздушных винтов.
...Четверка МиГов взяла курс на Кабул. Совсем близко, почти под днищами машин, проплыл страшный снежно-скальный хребтище, грозя таким маленьким на его фоне истребителям каменными пиками, «каминами» и нагромождениями, похожими на огромных полулюдей-получудовищ – дивов. Надвинулся и остался позади угловатый, изрезанный расселинами, разбитый на уступы гребень. Еще немного – и четверка русских стала сбрасывать высоту. Перевалив последний низкий хребет, они оказались над обширной плоскодонной долиной, увидели впереди Кабул – в короне голубоватых гор, глинобитный, ступенчато-ярусный и неправдоподобный, словно декорация.
Здесь их поджидала четверка бело-голубых Су-24, служивших заправщиками. С мягким стуком из носов истребителей вышли штанги топливоприемников. «Сушки» выпустили в воздух шланги, увенчанные конусами...
...Когда их баки насытились, самолеты расцепились, и «двадцать четвертые» отвалили прочь, выбросив в воздух остатки керосина из шлангов. Снова ожила связь, и Арцыбашев произнес условленные фразы. Все было отрепетировано заранее. Уже поднялся в воздух А-50 – радар и одновременно летающий ретранслятор, снабженный спутниковой связью. Оператор на его борту поймал шифрованный сигнал – «Ганнибал у ворот». Это означало то, что группа уже на месте, и объект – в ее поле зрения. Высокочастотный луч воздушного радара видел несколько пакистанских истребителей, барражирующих в двухстах километрах впереди. Исламабад ожидал неприятностей: вот уже полгода, как Империя отозвала своих дипломатов из этой страны.
С борта А-50 на спутник метнулась со скоростью света шифрограмма: ждите. Подлетное время – полчаса. Сразу же после этого в наушниках Арцыбашева раздалась команда оператора.
МиГи, разойдясь в стороны, повернули на юго-восток, начав набор высоты и разгон до сверхзвука. Они шли на Пакистан, к Исламабаду. Арцыбашев двинул рычажок на пульте, и только чутье подсказало ему, что заработал стокилограммовый плазмогенератор в носу машины. Через несколько секунд МиГ окутала голубоватая дымка.
В этот момент его отметка исчезла с экранов радиолокаторов Кабульского аэроузла и даже с индикаторов мощного А-50. Сидящим за ними показалось, будто четыре самолета разом растаяли в пространстве, словно исчезнув в очередном «Бермудском треугольнике».
А над Таджикистаном эскадрилья четырехмоторных Ту-95МС, оставляя в стратосфере пушистые инверсионные следы, легла на боевой курс, растянувшись огромным полумесяцем. Из-под их крыльев отделились продолговатые тела. Из каждого ударило ракетное пламя, у каждого развернулись короткие крылышки...
...В следующие полчаса произошло сразу много событий. Операторы двух локаторов слабой ПВО Пакистана вдруг разглядели странные метки на индикаторах. Слабые и расплывчатые, они словно метались по полю экрана, оказываясь в разных местах после каждого оборота радара, подчас дробясь на множество отметок-засветок. Казалось, в небе находится целый полк ВВС. При этом странные воздушные цели куда-то летели, но ни высоты их, ни курса определить было нельзя. Пасовали хваленые американские системы селекции целей. Операторы просто не могли знать того, что плазма, окутывающая русские самолеты, так здорово искажает и отклоняет радиоволны. Битый час поломав голову над тем, что бы это могло быть, локаторщики все же доложили о странностях на центральный КП ВВС. Не без колебаний там отдали приказ на взлет перехватчиков с аэродромов Восточного Пакистана.
Крылатых ракет пакистанцы вообще не заметили. Следуя трассе, заложенной умелыми программистами в их борткомпьютеры, русские Х-101 буквально «обтекали» складки земной коры, едва не царапая вершины гор. Отражающая поверхность каждой ракеты была в десятки раз меньше, чем у истребителя. Она равнялась всего одной сотой квадратного метра. Летящий портсигар вряд ли дал бы большее отражение луча радара...
Но ни Арцыбашев, ни пакистанцы не знали о том, что это – уже второй полет русских «невидимок» вглубь враждебной страны. Первый был почти месяц назад, и тогда пара МиГов сбросила в условленном районе два парашютных контейнера с загадочным грузом. Но сюрприз этот оказался кстати.
Охрана генерала Ахтара дело знала. Все подступы к особняку военного диктатора Пакистана в живописном местечке под Исламабадом были наглухо заблокированы десятками агентов спецслужб. Всегда наготове стоял вертолет на площадке во внутреннем дворе. Да и неподалеку барражировала пара «эф-шестнадцатых» с тщательно отобранными пилотами. Ахтар слишком хорошо помнил о том, как русские летом 1988-го убрали его предшественника Зия Уль-Хака, в личном авиалайнере которого после набора высоты вдруг умер весь экипаж.
Вот и сейчас, прогуливаясь с молодым вождем талибов вокруг прохладного фонтана, он чувствовал себя в полной безопасности. Неприятный холодок, так часто посещавший его после того, как Москва разорвала дипломатические отношения с Исламабадом, уже давно не наведывался к генералу.
Начальник охраны обходил посты, когда его рация у пояса запищала тревожным вызовом. Он молниеносно поднес ее к уху. Докладывали с шестого вынесенного поста. О, шайтан, они заметили странный маленький вертолет с шарообразным корпусом, в котором места хватит разве что для большой собаки! Он летает ломаными зигзагами? Тревога! Группу немедленного действия на джипе с пулеметом – к шестому посту. Внимание стрелкам зенитных скорострелок! Он лихорадочно попытался выйти на связь с Ахтаром. Но тот уже с кем-то разговаривал, и рацию взял адъютант. В трех словах объяснив ситуацию, офицер стремглав бросился в особняк.
