— Воистину так. И я сделаю все, чтобы избавиться от детских предрассудков. Но это непросто. Я не привык к тому, чтобы королевство от кого-то зависело.
Ральф оглядел тесный салон. Все противоперегрузочные ложа были приподняты, образуя нечто вроде кресел-переростков. Посол Астор вольно распростерся в своем, сохраняя на лице почтительно-вежливое выражение. Как ему это удается без помощи нейросети, Ральф даже представить не мог.
— Едва ли бесчестно попытаться отвести беду, вызванную не вами, ваше высочество.
— Ральф, прекратите винить себя за Омбей! — прикрикнул на него Кельман Маунтджой. — Всем понятно, что вы отлично там поработали. В том числе королю, так что это официальная точка зрения. Верно, Коллис?
— Отец высокого о вас мнения, мистер Хилтч, — поддержал министра принц. — Должен сказать, что, когда все это закончится, на вас, скорее всего, навесят титул.
— В любом случае, я не думаю, чтобы предлагаемый союз смог поставить королевство в зависимость от нас, — заключил Астор. — Освобождение одержанных на Мортонридже необходимо и выгодно для всех сторон. И если после этого мы станем немного лучше понимать друг друга, то это, разумеется, только во благо.
Ральф Хилтч неловко поерзал на ложе, отчего Кельман с Астором весело переглянулись. При всем различии породивших их культур лорд и эденист мыслили на удивление сходно, так что взаимопонимание их было быстрым и полным. Кельмана все больше заботило, что свободу, которой он наслаждался всю свою жизнь, которая позволила ему развить свой интеллект в полной мере, поддерживали такие стражи, как этот Ральф и флот, не способные разделить более либеральные взгляды своих повелителей. Неудивительно, подумалось ему, что все империи в истории гнили с головы.
Едва крейсер пристыковался к обиталищу, как всех выходящих принялись проверять — недолго и почти формально. Неизбежный тест на статическое электричество, подтверждение, что рядом с каждым работают процессоры, — проверка, с которой приходилось мириться каждому. Включая даже принца. Посол Астор сделал все, чтобы его собственная проверка проходила при всех. А Коллис был само обаяние, даже когда двое эденистов водили над ним датчиками.
На станции метро в космопорте их ждал администратор Азары во главе небольшой группки встречающих официальных лиц. В большинстве эденистских обиталищ пост администратора был сугубо формальным, на Азаре же он переродился в нечто напоминающее пост министра иностранных дел всего эденизма.
Всего же встречать делегацию собралась изрядная толпа — в основном молодые и любопытные эденисты и персонал иностранных посольств.
Коллис с улыбкой выслушал краткую речь администратора, ответил что-то подобающее и заявил, что очень хочет посмотреть на внутренность обиталища. Не обращая внимания на ожидающий вагон метро, все покинули зал пешком.
Ральф тоже никогда не был внутри обиталища. Стоя на лужайке перед станцией, он оглядывал свернутый в трубку простор, завороженный его красотой, непередаваемой роскошью живой природы.
— Поневоле удивишься: зачем мы отвергли биотех? — заметил вполголоса Кельман Маунтджой.
— Да, сэр.
Принц смешался с толпой, пожимая руки всем подряд. С лица его не сходила улыбка. Общение с народом было для него не внове, но это было незапланированным, и обычная орда агентов ИСА не окружала его — только пара кислолицых морпехов, на которых никто не обращал внимания. Коллис явно наслаждался жизнью.
Кельман ухмыльнулся, глядя, как его одновременно целуют две девушки.
— Ну, он же настоящий живой принц. Не думаю, что здесь такие часто попадаются.
Он поднял глаза на осевую осветительную трубку и зеленеющие просторы за нею. Что-то пугающее было в том, что грандиозное это строение на самом деле живое, что оно смотрит на него и обдумывает его бытие краешком огромного своего сознания.
— Думаю, мне тут понравится, Ральф. И вы были правы, подумав об альянсе с эденистами. До сих пор я не осознавал, насколько велик потенциал их цивилизации. Я всегда полагал, что наша иностранная политика в конечном итоге приведет их к краху. Но я ошибался; какие бы препоны мы ни ставили, как бы далеко ни бежали, этих людей нам не остановить.
— Теперь уже поздно что-то менять, сэр. Мы свободны от их энергетической монополии. И я об этом не жалею.
— Я согласен, Ральф. Но в жизни есть не только материальная сторона. Думаю, обе культуры выиграют от более тесных связей.
— Пожалуй, это можно сказать о любой системе Конфедерации.
— Вы правы, Ральф. Конечно, правы.
«Второе всеобщее Согласие в течение месяца и, скорее всего, не последнее в этом году», — подумало оно о себе, складываясь.
«Самое неприятное в просьбе лорда Кельмана Маунтджоя — присущая ей внутренняя логика, — решило Согласие. — Симуляции, проведенные Ральфом Хилтчем, показывают, что освобождение Мортонриджа вполне может пройти успешно. Мы признаем мнение тех из нас, кто считает, что успех этот возможен только в отсутствие внешних факторов, усугубляющих положение. Таким образом, риск возрастает.
Основная проблема, встающая перед нами, заключается в том, что планируемая победа практически полностью иллюзорна. Мы уже заключили, что физическая борьба не может стать ответом феномену одержания. Мортонридж только подтверждает это. Если для того, чтобы освободить два миллиона человек на небольшом полуострове, нужны совместные усилия двух величайших держав Конфедерации, то освободить подобным образом население целой планеты — затея, граничащая с невозможным.
Успех при освобождении Мортонриджа поднимет по всей Конфедерации волну неоправданных надежд. А они опасны, поскольку под их влиянием местные политики окажутся затопленными волной требований, которые не в силах будут исполнить и которыми не в силах будут пренебречь. Отказавшись же от предложения королевства, мы окажемся в роли злодеев, столь искусно подготовленной для нас лордом Кельманом Маунтджоем».
— Я вынужден поправить, — сообщил Согласию Астор. — Салдана не хуже нас понимают, что прямое военное вмешательство не может быть ответом. Мортонридж и перед ними ставит тяжелейший вопрос. И поскольку они более нас чувствительны к политическому давлению, они реагируют единственно возможным для них способом. Скажу еще вот что: посылая с этой делегацией родного сына короля, они дают понять, какое значение придают нашему выбору и признанию того, что должно случиться, если мы выразим поддержку их просьбы. Если обе наши державы возьмутся за освобождение Мортонриджа, возврата к прошлому не будет. Мы установим доверительную связь с одной из могущественнейших цивилизаций, ныне противостоящей нам. Этот фактор мы также не можем игнорировать.
«Спасибо, Астор, — отозвалось Согласие. — Ты, как всегда, красноречив. Поэтому мы признаем, что будущее должно быть поддержано настоящим. Мы имеем возможность по завершении нынешнего кризиса посеять зерна более мирной и терпимой галактики.
Это недостаточно логичная причина, чтобы переводить нашу цивилизацию на военные рельсы, равно как и порождать неизбежные в таком случае ложные надежды.
