Ада смотрела на него и безуспешно пыталась понять его, не в силах прогнать воспоминания о страшных шрамах, исчертивших его мягкую кожу. Он заявил, что сделал это сам, но она не могла представить, как и почему. Габриэль был трудным человеком, почти непроницаемым для нее, а желание снова коснуться его горело в ее теле с силой другой знакомой жажды.
Нет.
Она причинила боль Джейкобу и своей сестре, своей плоти и крови, и научилась ожидать такой же сердечной боли в ответ. Если Габриэль говорил правду, если он действительно сам нанес себе такие ужасные раны, значит, он действительно был слишком искалечен, вне досягаемости даже для самых ласковых прикосновений.
Она оставит эту печальную ошибку позади. Он ждал, что она останется в монастыре на месяц. Пусть будет так. Она займется переводом свитка Дэниела, а затем приедет Джейкоб и заберет ее. По возвращении в Толедо она возобновит работу у доньи Вальдедроны. А если ночные кошмары вернутся, что ж, она будет лучше подготовлена, чтобы справиться со своей жаждой. Она может получать удовольствие от опиумного дурмана, не поддаваясь ему полностью.
Габриэль ехал рядом с ними, его волосы освещало солнце, огромный золотой шар в небе, начинающий клониться к вечеру.
– Inglesa.
– Да?
– Сегодня к вечеру мы будем в Уклесе.
Он указал на восточный горизонт, из бескрайней Месеты появились очертания собора и двух башен.
– Уклее – интересное место, сеньор?
Выражение его лица не смягчилось даже от простодушного вопроса Бланки.
– Не особенно. Мне думается, он мало отличается от того городка, из которого ты сбежала. Только он располагается в тени монастыря.
– Я никогда не задумывалась о том, куда поехать, только о том, что это должно быть какое-то другое место.
Ада улыбнулась, на нее нахлынули детские воспоминания.
– Я прекрасно тебя понимаю, – мягко сказала она.
– Ада, а какая она, Англия? Ужасно унылая, говорят?
Она взглянула на Габриэля, ее глаза и мысли неизбежно обращались к нему. Он промолчал. Но Ада знала, что он слушает.
–– Англия покрыта лесами, – ответила она. – Весной поля покрываются зелеными коврами. Зима действительно бывает страданием, но лето – это время праздника. Урожай растет, солнце сияет, и все выходят на улицу. – Показывая на жестокое солнце за их спинами, она добавила: – Но даже самое жаркое наше лето никогда не бывает таким изнурительным.
– А что вы, сеньор? Как выглядит Маркеда?
Он все же удостоил Бланку ответом.
– Среднее между этими двумя, наверное. Жаркая, да, но также зеленая и плодородная. Это... – Он махнул рукой в сторону пустого плато. – Это слишком... открытое.
– Тогда зачем было ехать сюда? – спросила Бланка.
– Здесь находится орден.
Бланка затихла, напряженно сидя позади Ады. Умная девочка. Гораздо сообразительнее Ады, поскольку знала, когда отступить.
– Мои извинения, – тихо произнесла Бланка. – Я знаю, что сижу на лошади очень неловко.
Ада похлопала ее по рукам.
– Ничего. Мы уже скоро приедем.
Они ненадолго остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям, а затем поскакали дальше. Собор и замок становились все четче и яснее. Стражники на зубчатой каменной стене были в одинаковых белых монашеских одеяниях с красным крестом Сантьяго. Они кивнули, молча приветствуя их, но ворота остались заперты, копья на изготовку.
Один шагнул вперед.
– Ваше имя и занятие, сеньор?
– Мое имя Габриэль де Маркеда, – ответил он, легко успокаивая заволновавшуюся лошадь. – Я послушник Гонсало Пачеко. Эти женщины под моей опекой, и нам нужно войти в город.
– Разумеется, – ответил стражник. – Брат Пачеко сказал нам о вас. Проходите.
Стражники со скрипом открыли узкие железные ворота. Женщины и мужчины ухаживали за пышными монастырскими садами. Мальчишки помоложе приносили ведра воды, чтобы вымыть лошадей. Высокие сосны росли внутри стен, настоящий лес. В небольшом дворике у южных укреплений рыцари ордена практиковались в фехтовании. А над всем этим возвышался шпиль собора и одинаковые квадратные башни крепости.
– В крепости видно мавританское влияние, – сказала Ада. – Когда ее переделали?
– Много раз, – ответил Габриэль. – Столетие назад, поколение назад и опять два года назад. Это не случайно крепость, inglesa. Вся Ламанча – это поле битвы.
Их лошади медленно шли через поле, и Ада осторожно вытянула шею.
Они обогнули нижний край земляного укрепления, вдоль его южной стороны расположилось приземистое прямоугольное строение – простая компания для великолепной крепости. У него тоже имелось две башни, но они были грубоватые и ничем не украшенные, одна выше другой.
Габриэль натянул поводья и посмотрел на аскетичное здание.
– Монастырь, – сказал он.
Бланка тихонько вздохнула.
– А где тут город?
Он указал.
– На восточной стороне монастыря и крепости, под отвесной крепостной стеной. Отсюда пешком несколько минут.
Подошел молодой оруженосец и помог Бланке спешиться. Ада последовала за ней, ее колени дрожали от усталости.
Одна из дверей открылась. В арочном проеме стоял Фернан с широкой ухмылкой на лице.
– Добро пожаловать домой, Габриэль. Тебе удалось привезти двух женщин, тогда как у меня нет ни одной.
Габриэль спрыгнул с коня.
– Фернан, я не скучал по тебе.
– В такой-то компании, надеюсь, что нет.
Он улыбнулся еще шире, его голубые глаза искрились. Даже эти благочестивые одежды не могли придать важности или внешнего приличия его лицу.
Передав поводья оруженосцу, Габриэль прошел мимо Фернана и направился в монастырь, окружающий центральный внутренний двор. Ада и Бланка последовали за ним, там их представили.
Фернан поцеловал Бланке руку.
– Нет необходимости отказываться от утонченных манер, даже в таком презренном месте изгнания.
Бланка рассмеялась, ее веселость наконец вызвала сердитый взгляд у Габриэля.
– Покажи женщинам их комнаты, Фернан, если ты не против.
С насмешливым поклоном Фернан предложил одну руку Аде, другую – Бланке.
– С моим удовольствием, можешь быть уверен. И приходи утром, Габриэль, Пачеко хочет видеть тебя.
Глава 18
Габриэль оставил женщин с Фернаном, отчаянно желая больше никогда их не видеть. Он так крепко сжал кулаки, что перестал чувствовать пальцы, он не чувствовал ничего, ничего кроме удушающего желания привлечь к себе Аду и снова вкусить ее.
