Книга Фамильное дело - Жаклин Санд

Часы пробили девять, когда виконт отослал Филиппа за графиней де Бриан; камердинер возвратился в ее сопровождении, и, увидев Ивейн, Сезар на несколько мгновений утратил дар речи. Мужской костюм, подогнанный по фигуре, сидел на графине так, что любой мужчина, если он не полный идиот, должен был немедленно упасть у ее ног и умолять подарить ему хотя бы улыбку. Темные бриджи обтягивали стройные ноги, жилет и короткий черный пиджак подчеркивали тонкую талию и высокую грудь. Ивейн была без шляпы, благоразумно рассудив, что она только помешает, а свои пышные каштановые волосы собрала в узел и закрепила на затылке.

– Графиня де Бриан, – произнес виконт, вновь обретя способность говорить, – я боюсь даже спрашивать, где вы рискнули появиться в таком костюме. Это почти… неприлично. А если я спрошу, и вы скажете, что выезжали в Гайд-парк, мне придется отправиться в Лондон, вызвать на дуэль и убить всех английских джентльменов, которые осмелились взглянуть на вас.

– Английские джентльмены могут спать спокойно, ваша светлость. Я рискнула кататься в этом костюме лишь в уединенном поместье своей подруги, которое находится за пределами Лондона. Если меня кто и видел, то лишь издалека, и принял за мужчину.

– Вы спасли британскую аристократию, моя дорогая. Присядьте пока. – Он продолжил свое занятие, прерванное появлением графини де Бриан: чистку пистолетов. – Филипп, что происходит в доме?

– Все, как вы сказали, капитан. Греары отужинали, и с ними господин де Лёба, о котором на кухне уже шутили, что он, дескать, уничтожает больше, чем остальные гости, вместе взятые. Сейчас все трое сидят в большой гостиной. Господин Симонен был за ужином, когда я громко жаловался на слабое здоровье – ваше и графини, – и ушел сразу после трапезы. Слуги расходятся по своим комнатам, кроме личной горничной мадемуазель де Греар и камердинера господина де Греара – эти ждут хозяев. И еще доставили почту. – Гальенн протянул Сезару письмо. – Адресовано вам.

– Полагаю, переправили сюда, оттого что пометка «срочно». Хм. – Виконт взял послание, ненадолго отвлекшись от пистолетов, и распечатал его. Начал бегло просматривать, остановился, недоверчиво покачал головой и принялся читать сначала. Стояла тишина, лишь долетал до слуха вечный шум моря да потрескивали свечи.

Сезар читал минут десять, а закончив, некоторое время сидел неподвижно. Затем сложил письмо, встал, прошел в угол и спрятал полученное послание в сундук, который и запер. Ивейн следила за виконтом любопытным взглядом.

– Ты не хочешь рассказать, что это за письмо?

– Сегодня, но чуть позже. – Сезар возвратился к пистолетам и, придирчиво осмотрев их, один протянул графине. – Ты умеешь стрелять. Возьми и спрячь.

Она не стала возражать, просто кивнула.

– Теперь мы ждем, – произнес виконт. – Филипп, ступай на балкон и наблюдай за морем; если увидишь огни – сразу скажи. Сомневаюсь, что эти люди решатся раньше полуночи, но и позже незачем – у них поджимает время.

– Что же нам пока делать? – поинтересовалась Ивейн.

– Думаю, мы можем провести эти часы за приятной беседой. Или приятно помолчать.

– Думаю, что воспользуюсь последним твоим предложением, – сказала графиня де Бриан, затем, не снимая сапог, легла на кровать, положила рядом с собою пистолет и закрыла глаза. Через минуту она уже сладко спала, еле заметно улыбаясь. Сезар подошел и укрыл ее покрывалом, а после долго стоял, глядя на лицо, которое снилось ему вот уже три года. Сейчас оно утратило всю свою жесткость и решительность и было лицом нежной, очаровательной женщины. Когда летом пятьдесят третьего года виконт познакомился с Ивейн, первое, что та сделала, – это устроила ему словесную баталию. Она и сейчас не прочь повторить ее при случае. Но вместе с тем…

Именно в этот миг – ни раньше, ни позже – Сезар ощутил особенно остро ту простую истину, что человека любят не за что-то. Он мог любить графиню де Бриан за острый ум, за умение вести разговоры, за едкий юмор, в корне отличавшийся от его, Сезара, юмора и потому так его восхищавший. За красоту, становившуюся все ярче и очевиднее с каждым годом, – Ивейн принадлежала к тому типу женщин, которые с годами делаются только краше. За умение жить так, как ей хочется, и за такую же сильную, как и в его собственной жизни, страсть.

Но он любил Ивейн, потому что она была Ивейн. И этого всегда было и будет достаточно.

Сезар возвратился к столу и долго просидел за ним, ничего не делая, просто размышляя. По комнате гуляли сквозняки, и пламя грозило оторваться от фитилей свечей и улететь вдаль крохотными золотыми светляками. Одна свеча все-таки гасла, плакала восковыми каплями, образующими на подсвечнике длинный сложный узор. Шум моря словно бы увеличился, заполнил комнату, и только тут Сезар подумал, что почти перестал его замечать. Так звуки природы делаются частью тишины.

Пробило без четверти двенадцать (бой больших часов, стоявших внизу, в холле, слышал, казалось, весь дом), когда с балкона быстро и бесшумно вошел Филипп. Виконт поднялся ему навстречу.

– Огни, – сказал Гальенн. – Корабль неподалеку от бухты. Они посылают сигнал – две короткие вспышки, две длинные. Повторили пять раз, затем перестали.

– Видимо, им ответили из дома. – Сезар сунул пистолет за пояс и, подойдя к кровати, коснулся плеча графини де Бриан. Виконт мог бы оставить ее здесь, но она бы не простила. – Просыпайся, Ивейн.

Графиня открыла глаза, поморгала и села.

– Нам пора идти?

– Да, дорогая. Филипп только что видел сигналы с корабля.

– Боже! Это напоминает мне приключенческий роман в духе господина Дюма.

– Ты теперь тоже будешь обсуждать со мной творения господина Дюма?

– Эта милая крошка, твоя кузина, только о нем и говорит, если речь заходит о литературе. Подумывала посоветовать ей прочесть, к примеру, пьесы Мольера, чтобы она научилась несколько иному взгляду на мир. Но когда читаешь Мольера на ночь, сложно уснуть, потому что много смеешься.

– Посоветуй ей Тацита, – сказал виконт, – он прекрасно усыпляет. А если наша крошка замешана в этой истории, то нет ничего лучше «Анналов», захваченных с собою в тюремную камеру.

Еще немного выждав, они покинули комнату Сезара и осторожно спустились вниз, стараясь ступать бесшумно. В коридоре, ведущем к заветному ходу, было темно, но виконт де Моро еще издалека заметил, что тайная дверь приоткрыта. Видимо, в спешке господин Симонен со своими помощниками – а Сезар не сомневался, что действует управляющий не в одиночку, – не затворил ее как следует.

– Пойдешь за мной, – шепнул виконт Ивейн.

Та молча кивнула.

Сезар поднял повыше фонарь; блеклый круг приглушенного света запрыгал по ступеням. Через каждые несколько шагов виконт останавливался, чтобы прислушаться, не раздаются ли шаги и голоса впереди или сзади; но нет, стояла гробовая тишина, как будто здесь сроду не ступала нога человека и следующие люди появятся еще не скоро.