— Ваше величество, — впервые он обращался так к Павлу при посторонних, — с вами пожелал беседовать лучший друг… России и монархии, наш незаменимый ясновидящий предсказатель, господин полковник Валериан Абрикосов. Дни его сочтены, по собственному его, как обычно, бесспорному утверждению. Визит к вам он уже не может отложить. Поэтому свои наставления, свое в некотором роде завещание и напутствие вам, он хотел бы произнести немедленно. Господин полковник Абрикосов ясно видит будущее и уже не раз спасал нашу великую родину в годины тягчайших испытаний.
Дворянин смолк, немедленно заговорила седая женщина:
— Полковник Абрикосов приветствует вас, товарищ ваше величество, умирая по вине и проискам злобных халдеев.
Павел непонимающе уставился на Шелковникова, «товарищем» его уже давно никто не называл и слово это звучало как-то нехорошо. Толстяк тем не менее тут же разъяснил:
— Халдеи — это евреи, не совсем так, но приблизительно. К сожалению, по вине поименованного полковником народа он лишился недавно дара русской речи и сохранил способность изъясняться только на… — дальше он выговорить не мог, но женщина подхватила:
— Авестийском, неправильно именуемом как язык зенд. Кроме того, полковник предупреждает всех присутствующих, что, возможно, и дар говорения на языке древней Авесты будет отнят у него в любую минуту. Еще некоторое время он, возможно, мог бы продолжать беседу на палеоинуитском языке, но здесь я, увы, не смогу быть переводчиком, я не специалист по этому языку.
— А кто специалист? — резко спросил Павел и понял, что сказал что-то не к месту. Видимо, специалиста не было под рукой. Или он был, но не под той рукой, которой можно было до него дотянуться. Или даже не имелось вообще ничего — ни специалиста, ни руки. Человек на кровати, которому, видимо, огромных усилий стоило каждое слово-фраза, что-то еще сказал.
— Полковник Абрикосов просит дать ему возможность говорить, ибо время его на исходе.
Умолкли все, кроме доходяги на тахте. Очередное слово отняло у него чуть ли не десять минут и, видимо, последние силы. Перевод звучал вдвое дольше, седая женщина переводила без запинки, некоторые слова передавая описательно, а некоторые как-то вовсе непонятно. Павел, например, никогда не слышал слова «лаисса», а тут оно попадалось в каждой фразе до трех-четырех раз, и неясно было — ритуальный это возглас, ругательство, какой-то припев или, быть может, заклинание. Павел совершенно не чувствовал необходимости выслушивать длинные тирады какого-то очкастого полковника, то ли дворянина еще, то ли нет, хоть бы доложили. Но и дворянин Шелковников, и старик-министр стояли перед бледным доходягой по стойке «смирно», притом, похоже, было это для них не впервой. Павел решил потерпеть пока что.
— И сам знаю, что не сходны мои речи с писаными законами, тяжко и скорбно, лаисса, мне проговаривать все, что сейчас будет мною проговорено. Однако что же мне, лаисса, делать. Силы своей не имею, лаисса. Сила, действующая во мне, не дает покою ни днем, ни ночью, водит меня, лаисса, в прямом и обратном направлении, лаисса. Давно не рождался я на земле и не скоро буду рожден вновь. Обобрали меня, лаисса, халдеи. Помню как сейчас, напутствовал я в моем последнем рождении князя Дмитрия Ивановича, — Аверьянов-сын было тогда мое наименование, — не послушался меня князь и вышло у него поле Куликово, гадость какая. Христианство получилось у него, лаисса, князь не проявил достаточной заботы о введении в России единой веры, не позаботился князь-лаисса о благе нашей великой единой и неделимой родины! Как было бы хорошо еще тогда ввести в России единую веру! Веру в нашего самого лучшего друга, любимого защитника и изготовителя! Он ведь такой, которого созерцанием невозможно насытиться, и незачем, лаисса, до бесконечности указывать, что на верхней черепной части у него имеются костяные выросты! Ну и что следует из того факта, что в районе копчика имеется у него незначительных размеров хвост, ведь он же такой упоительный, точней восхитительный, он с кисточкой на конце! И маленькие копыта у него тоже исключительно изящные. Ведь это не истинное его имя Сата-Тана, простонародное и невежественное обращение — Сатана, ведь по-настоящему его просто зовут Сата! А на самом деле даже не Сата, а — Сага! Сага! И даже не Сага, а Гаса! И даже не Гаса, а Заза! Даже не Заза, а База…
«Автобаза…» — подумал Павел, с далекой печалью вспоминая пьющего зятя. Надо будет ему много водки подарить, разной.
— Даже не Папа, а Мама! Мама! Мама! — вдохновенно закончила женщина перевод; часть поименного каскада Павел пропустил мимо ушей. Человек на кровати снова заговорил, не открывая глаз и очень торопливо. Потом снова зазвучал перевод.
— Самое же главное, товарищ величество, заключается в том, чтобы изготовить из всех халдеев России мыло. Непосредственно хозяйственные сорта мыла, однако же, не позволит вам неправильно понятая человекообразность, и они сами не позволят, лаисса, защищены, пресмыкающиеся, живущие под поваленными деревьями, лаисса, очень хорошо. Вы, товарищ величество, продавайте халдеев за границу и на вырученные деньги закупайте, лаисса, за границей душистые сорта мыла, и тогда вы одной… стрелой получаете возможность застрелить двух или даже трех полевых зайцев: во-первых, самому варить мыло не понадобится, во-вторых, за границей ни куска мыла не останется, и хотя они, лаисса, без мыла влезут, куда захотят, и все ж таки производственный процесс вы им осложните. И, в-третьих, — мыло скоро понадобится в России для многочисленных умываний… простите, омовений. Это я еще разъясню, когда перейду к вопросу о необходимых радениях. Радейте, товарищ величество, о благе отчизны, о мыле, и просто побольше радейте. И боритесь с халдеями. Халдеи! Халдеи! Сколько они младенцев, принадлежащих к национальной русской религии, извели на приготовление праздничных лепешек, выпекаемых без помощи закваски. Лаисса! Ведь даже халдей с большой бородой, который придумал оканчивающуюся теперь эпоху, лишил всех своих дочерей невинности! Ведь нет же ни одной халдейской семьи, где отец бы не дефлорировал свою дочь! Ничего! Грядет общество всеобщей тоталитарной демократии! Самое же главное, товарищ величество, следите за тайнами языка. Если это не вполне получится… Я точно знаю, что получится не вполне… Нет, я лишен этого знания злодеями из… ойротского эгрегора, лаисса… Пусть будет вашим наставником хотя бы бог Индра, чье имя, как ясно даже мелкому лесному млекопитающему с иголками, означает ИНДивидуальное РАзвитие, или хотя бы Шива, чье имя, как вам понятно, открывает перед вами ШИрочайшие ВАзможности, — но ни в коем случае не Брама, моления которого повергнут вас в БРАтоубийственный МАразм, и конечно уж не Вишну, поклонение которому зациклит вас ВИдением Шарообразного НУтра! И еще, товарищ величество! Знайте, что государству очень плохо не иметь своего штатного и уважаемого предсказателя. Не везло России, доставались ей в предсказатели по большей части одни лишь халдеи, даже самый первый из них, пусть имя его неизвестно, фамилию носил совершенно халдейскую — Кудесник. Князь, конечно, изготовил из такового предсказателя мыло, хотя тот и говорил чистую правду. Так что, товарищ величество, среди предсказателей в крайнем случае следует терпеть даже халдеев, но только среди них. Предсказатель Брюс ведь не был же халдеем, и российское государство при нем достигло небывалого расцвета. Ваш прямой предок, Павел номер один, услышал, что некий предсказатель Абель… простите, Авель, сообщает о дате его предстоящей смерти, заточил ясновидящего в тюрьму и тем самым повысил во много раз сбываемость пророчества!
