Урсула неторопливо шла, задевая подолом платья головки цветов, наклонялась, срывала их, нюхала, наслаждаясь ароматом нежной пыльцы. У фонтана она остановилась, вдыхая прохладный воздух. Фонтан был выложен крупными белыми камнями, вода казалась чистой, освежающе ледяной. Молодая женщина подставила пальцы под упругие струи и услышала:
— Урсула! Вот ты где!
К ней спешил Франсуа.
Он слегка запыхался и выглядел возбужденным. Камзол был распахнут, а напудренный парик, который Франсуа, невзирая на жару, надевал поверх своих черных волос, съехал набок.
— У меня хорошие новости! Да здравствует мир с англичанами! Мы едем в Калькутту! Богатый город, крупнейшая английская фактория! Меня отправляют туда как одного из самых способных помощников генерального контролера компании! Жалованье — три миллиона рупий в год! — Он произносил каждую фразу так, будто стрелял из пушки.
Урсула шагнула к нему, не чуя под собой ног. Она никогда не видела мужа таким радостным; между тем ей казалось, что Франсуа хочет лишить ее последней свободы. Очередной переезд, неизвестный город, чужие люди, новый дом, новые слуги!
В крови Урсулы взыграло унаследованное от матери упрямство, в душе вспыхнуло женское своеволие, и она резко произнесла:
— Я никуда не поеду! Мы только наладили свою жизнь, я успокоилась, смогла увидеть что-то вокруг себя. Мы познакомились с достойными людьми, нашли хороших слуг!
Праздничное настроение Франсуа не так-то просто было разрушить. Он не стал сердиться, а принялся пылко и решительно убеждать жену:
— Наш новый дом будет лучше прежнего, и мы быстро заведем знакомства. Сторожа и кухарку найдем без труда, а свою индийскую горничную можешь взять с собой. Пообещай увеличить жалованье, вот и все. И ее сестра пусть тоже едет.
Урсула не стала слушать и вопреки обыкновению бросилась в дом, к матери — в поисках утешения.
Она ворвалась в комнату без стука и застала Луизу за чтением какой-то книги. Мать сидела в непринужденной позе, на ее длинной шее пылало гранатовое колье. Она повернулась и бросила на дочь взгляд, которого Урсула никогда не могла понять. Молодая женщина явственно ощутила тугую пружину холодной и хищной воли матери.
— Что случилось?
Урсула порывисто, без обиняков выложила новости и получила спокойный и веский ответ:
— Твой муж успешно делает карьеру, а ты живешь воспоминаниями о прошлом. Как бы тебе ни хотелось остаться здесь, это невозможно, и ты должна понимать…
Она не успела закончить; Урсула сорвалась с места и вылетела за дверь с криком:
— Быть может, в воспоминаниях — единственный смысл моей жизни!
Она убежала к себе, села и принялась выплакивать одиночество и боль. Тихо вошла Тулси и, остановившись поодаль, спросила:
— Что случилось, госпожа?
Насколько по-разному можно задать один и тот же вопрос! Тулси никогда не была притворно участлива и льстива, как белые служанки, она воспринимала чужое горе так же молчаливо, как и свое.
Сейчас она явственно почувствовала, что в душе молодой хозяйки произошел серьезный надлом, и не смогла удержаться от вопроса.
Урсула принялась рассказывать и, к своему удивлению, постепенно успокоилась. Возможно, и впрямь не происходит ничего страшного? Они устроились здесь, устроятся и в Калькутте. В конце концов, что связывает ее с Баласором?
— Ты поедешь со мной? Франсуа обещал увеличить жалованье и тебе, и Кири.
Тулси изменилась в лице. Перед ней мрачной стеной встало незабываемое прошлое: смерть Рамчанда, полные горестного отчаяния глаза Кайлаш, преступное бегство, незаконное пребывание в мире живых. Ей нельзя возвращаться в город богини Кали!
— Простите, госпожа, я не смогу поехать в Калькутту.
— Почему? Не все ли равно, где жить? Разве тебе плохо у нас?
— Нет, госпожа, не плохо, но я не могу.
— Но почему? Почему в жизни столько вопросов, на которые невозможно найти ответа?!
Урсула снова расплакалась; тогда Тулси подошла к ней и мягко провела ладонью по плечу. Эта нежданная, простая, теплая и неподкупная ласка чудесным образом утешила молодую женщину.
— Что у вас на сердце, госпожа?
— Любовь… И вина.
«Как у меня, — подумала Тулси. — Вина перед совестью, любовь к Анри».
— Вина перед человеком, которого я любила и, кажется, люблю до сих пор, — сказала Урсула, глядя в пол. Ее лицо пылало. — Это мое наказание. Я знаю, что никогда его не увижу и никогда не узнаю о его судьбе. Он осужден на двадцать лет каторги, а я — на вечные муки. Его имя — Анри де Лаваль, оно отпечаталось в моем сердце подобно тому, как на его плече выжжена лилия, несмываемый знак преступления, которого он не совершал.
От жаркого прилива крови, стремительно побежавшей по жилам, Тулси едва не задохнулась. Наверное, именно так чувствует себя человек после смертельного укуса змеи: боль входит в сердце и уже не отпускает, в глазах становится темно, а тело медленно цепенеет.
Страшнее всего в этот миг было то, что Тулси знала: на самом деле она не умрет, а останется жить с тем, с чем жить невозможно. Вот она какая, Урсула Гранден, чей образ яркой звездой горел в сердце Анри и, возможно, не угас и поныне! Утонченная, легкая, изящная, с белой кожей и сердцем белой женщины. Внутренне сильная, несмотря на видимое отчаяние.
Тулси смотрела на соперницу, и внутри у нее холодело от безнадежности, которая высасывала последние душевные силы, завлекала, подобно бездонной воронке, в темную пучину.
— У вас есть муж, — через силу прошептала она.
Урсула тряхнула головой и запальчиво произнесла:
— Какое это имеет значение!
— Вам все еще нужен Анри? Зачем?
— Потому что только с ним я могла бы быть счастлива.
Услышав ее ответ, Тулси собрала остатки самообладания, достоинства и мужества и промолвила:
— Я тоже хотела быть счастлива именно с ним, с Анри.
Она смотрела затуманенным и вместе с тем горящим взглядом: казалось, в ее темных глазах полыхает яркое пламя.
Урсула, ощутив скрытое упорство и несгибаемую силу Тулси, испугалась.
— О чем ты? Разве ты можешь знать Анри?
— Я его знаю. Он стал моим мужем, мы были вместе, и у нас есть ребенок. Я люблю его и жду нашей встречи так, как цветок лотоса ждет свидания с солнцем.
Урсула прижала руки к груди и замерла, словно ей не хватало воздуха.
— Что ты несешь?!
— Анри отправили в Индию, чтобы он воевал с англичанами, но ему удалось бежать. Мы встретились в джунглях. Потом пришли в английский военный лагерь. Я знаю о вас, он мне рассказывал…
— Что… рассказывал?
