— С чего это ты взяла? — Он наконец посмотрел ей в глаза. Недоумение, тепло, свет. — Впрочем, я, пожалуй, действительно, не рад. Я счастлив.
Дорис выдохнула.
— Вот поэтому…
— Поэтому ты немедленно перестаешь волноваться и как следует высыпаешься. Как ты собираешься готовиться к свадьбе в таком состоянии? — Он встал и пошел к широкому окну, туда, где на письменном столе стоял его кейс.
— Стив… — прошелестела Дорис.
— Что? — спросил он не оборачиваясь. — Что именно ты хочешь мне сказать?
— Я…
Это было самое красивое кольцо, которое она когда-либо видела. Изысканное золотое плетение и тонкий ободок платины вокруг искристого камня. Бриллиант, казалось, появился здесь по собственной воле, пророс сквозь золотую вязь и гордо явил себя миру, прозрачный и яркий.
Стив заговорил, и его сильный глубокий голос едва заметно вибрировал от волнения.
— Я прошу тебя, Дорис Кэмпбел, стань моей женой.
Когда Лора появилась на пороге гостиной, вытирая мокрые руки о мягкое бумажное полотенце, приглашение к столу замерло на ее губах. Медленная светлая улыбка озарила ее лицо. Она тихо вышла и прикрыла за собой дверь. Как правильно она сделала, рассказав о своих тревогах этому молодому Тайлеру. У нее и в мыслях не было, что он бросит все свои дела и примчится сюда, в Джексонвилл. Впрочем, ей импонировала манера Стивена решать возникающие проблемы. Сразу после позднего звонка дочери, а точнее, после того как выяснилось, что взвинченная Дорис внезапно решила приехать к ней, к тому же приехать на машине, а ее телефон временно недоступен, Лора сочла необходимым позвонить Стивену. Она чувствовала, что Дорис сейчас очень нуждается в помощи. Несмотря на все свое недоверие к людям и к мужчинам в частности, Лора Кэмпбел обладала мудростью и понимала, что в некоторые моменты помочь женщине может только любящий мужчина. Как хорошо, что она оказалась права! Кажется, в их дом наконец-то пришло счастье.
— Дорис… Дорис! Просыпайся.
Она лежала, обхватив рукой едва заметно округлившийся живот.
— Мм?
— Так недолго и собственную свадьбу проспать. Этими словами Стива, сказанными с таким теплом, от которого каждая клеточка ее тела наполнялась жизнью, начался тот удивительный день. День, полный любви, как и все остальные дни в их долгой жизни. День, полный ожидания и чуда. Свадебный подарок Стива вызвал легкое недоумение у большинства гостей. Это была ничем не примечательная картина неизвестного художника, на которой был изображен мужчина в черном доспехе, сжимавший тонкое древко знамени. И полное собрание сочинений Роберта Бернса. Еще большее недоумение вызвала реакция невесты, которая бросилась на шею жениху так пылко, словно он подарил ей яхту.
Впрочем, была часть гостей, которая встречала любые проявления нежности и любви между женихом и невестой громким радостным свистом и одобрительными возгласами. Эти странные гости щеголяли в высоких ботинках и праздничной коже с большим количеством заклепок и цепей. Они оккупировали два последних ряда и посылали оттуда пламенные приветы священнику, невесте и слегка озадаченному, но очень счастливому жениху.
Невесту к алтарю, заплетенному бело-розовыми гроздьями вьющихся роз, вел мистер Томпсон. Миссис Томпсон, до замужества Кэмпбел, сидела в первом ряду, и глаза ее были подозрительно влажными. Впрочем, даже Шарон, подружка невесты, не могла бы сказать этого наверняка.
А потом еще было много дней, заполненных собственными изменениями, друг другом и ожиданием малыша. Стив готовился к родам вместе с Дорис, порой относясь к этому серьезнее, чем она сама. По крайней мере, книг и фильмов про роды он изучил уж точно больше. Во время плановых УЗИ Стив настоял на том, чтобы врач, проверяющий внутриутробное развитие ребенка, не сообщал им его пол.
— То, что происходит внутри тебя, это чудо, — говорил он, осторожно кладя ладонь на живот Дорис. — Давай не будем в него вторгаться, пусть хранит свою тайну до того, как мы встретимся.
Встреча была радостной. В памяти Дорис осталось ощущение маленького мокрого горячего тельца, которое положили ей на грудь. Тельце слабо закопошилось, послышался сиплый плач. Стив крепко держал ее за руку.
— Ты умница, Дорис… ты умница.
Так появился их первый сын.
