Вот я тебе его и отдала, сука. Ну что, будем дружить? А? Ты же всегда держишь слово, разве нет? Ну, так ты мне теперь подруга?
Смена плана. Обзор с точки зрения Брук: лицо Скаут, перекошенное от гнева, глаза устремлены на Брук.
Говори.
Смена плана. Брук, лежащая на ковре, с трудом размыкает губы и, глотая кровь, пытается ответить.
Я твоя подруга.
Ну, так мне не нужна такая подруга, как ты, шлюха! Ты хотела настроить меня против моего парня, а этому нет прощения! Может, ты для себя его присмотрела? Так, что ли? Ты на моего Уэйна засматриваешься? Только попробуй, сука, и я тебя прикончу.
В то время, как Скаут все больше убеждала себя в желании Брук отобрать у нее Уэйна (что было полным абсурдом), детективы Джей и Кроуфорд, оставив Сьюзен Шефер наедине с ее завтраком, раздумывали над следующим возможным шагом.
— Увы, опять мимо, — сочувственно сказал Кроуфорд, знавший, как серьезно относился к работе Джей. — Не расстраивайся. Идея была неплохая. Ну, то есть, и газеты ведь неделями обсуждали возможную связь между убийцами и этим фильмом.
— Нам нужно нанести еще один визит, — ответил Джей. — К оскароносцу.
— Да. И знаешь, мне кажется, к нему нам следовало поехать в первую очередь. Ведь кинорежиссеры теперь самые настоящие звезды… А некоторые даже известней, чем актеры.
— Что правда то правда. Ты видел Деламитри на церемонии? Он произнес отличную речь. Похоже искренне. Как если бы он все очень прочувствовал. Моя жена чуть не плакала.
Глава двадцать пятая
Едва Брюс успел осознать катастрофический провал отважного плана Брук по разделению врага, как начался новый, еще более ужасный кошмар.
На пороге стояла не только его жена Фарра, но и любимая красавица-дочь Велвет. Брюс в ней души не чаял. И хотя она не очень представляла, насколько дорога ему (Брюс редко выражал свои чувства), это было именно так. Брюс действительно любил Велвет. А в глубине души и на свой особый манер все еще любил и ее мать.
Какой они были парой!
Пятнадцать лет назад Брюс в один день получил свое первое режиссерское задание и свою первую (и до сих пор единственную) жену. Задание представляло собой рекламный ролик подержанных автомобилей — типичный образчик жалких дешевых роликов, которые крутят исключительно на местных каналах и в которых играют сами клиенты — заказчики рекламы.
«Вам нужны низкие цены? У меня низкие цены! Безумно низкие цены!»
В этот момент в сценарии был резкий переход к следующему кадру: на экране появлялся клиент в дешевых пластиковых очках, с фальшивыми усами и в ярко-зеленом котелке с пропеллером, как у вертолета.
«Да, да, вы просто безумны, если упускаете такую возможность! А я безумен, потому что даю вам ее, ха-ха!»
Затем картинка замирала: в кадре оставалась дурацкая улыбка и появлялся адрес магазина подержанных автомобилей. При этом хохот за кадром не смолкал, а нарастал: ха-ха-ха-хи-хи-хи-хи-хи!
Единственным положительным моментом съемок для Брюса было то, что на протяжении всего ролика клиента окружала группа обворожительных красавиц в бикини. В первой версии сценария клиент по ходу действия менял костюмы, красотки также должны были облачаться в сумасшедшие шляпы и маски, но в связи с ограниченным бюджетом от этой идеи пришлось отказаться.
Фарра была одной из красоток, и Брюс никогда не забудет момент, когда он впервые увидел ее. Она приехала на съемку на собственном «Харлее», который с хриплым рычанием ворвался на площадку. Все невольно обернулись. А она слезла с мотоцикла с таким видом, будто только что его трахнула. Глаза у Брюса едва не выскочили из орбит, как у персонажа голливудских мультфильмов: Фарра прибыла на съемку уже в костюме, готовая приступить к работе в любую минуту. Помимо черной кожаной куртки с металлическими заклепками на ней были только бикини и грубые ботинки.
Потрясенный Брюс запал на нее с первого взгляда, и в ту же ночь была зачата Велвет.
Брак Брюса и Фарры оказался удачным и, по голливудским стандартам, довольно долгим. Они поддерживали друг друга на пути к вершинам карьеры, пока однажды их желания и намерения серьезно не разошлись. Возраст Фарры не позволял ей больше играть в кино грудастых телок, и она начала напускать на себя умный вид, посещать курсы по театральному мастерству и пробоваться на «настоящие» роли, что приводило Брюса в полное смущение. В то же время Брюс становился идолом поп-культуры, которому было якобы наплевать на мнение общества (до того дошло, что он однажды даже надумал сделать татуировку), и Фарру, знающую интеллигентскую сущность Брюса, просто выворачивало от этой показухи. В общем, брак их развалился оттого, что улица прикидывалась бульваром, а бульвар маскировался под улицу — и им обоим друг от друга стало тошно.
И все же, сколько раз и как страстно Брюс ни хотел бы избавиться от Фарры в последние годы, ничто не шло в сравнение с его желанием не видеть ее сегодня. В это ужасное утро, когда они оказались запертыми в комфортабельном аду, во власти жуткого маньяка.
Пока же Фарра и Велвет пребывали в неведении относительно грозящей им опасности. Уэйн спрятал автомат, а Скаут быстро завернула свое оружие в складки платья и прикрыла сверху все той же диванной подушкой. Смогут ли эти двое уйти целыми и невредимыми, исполнив роли в драматическом спектакле в постановке Уэйна? Надежда была весьма призрачной.
Даже без оружия, сцена, представшая перед глазами Фарры и Велвет, привела обеих в замешательство.
На полулежала красивая женщина в измазанном кровью вечернем платье. Губа у нее была разбита и сильно кровоточила. С тела женщины, очевидно, только что слезло странное диковатое существо, теперь усевшееся на диван. Но ужаснее всех был нависший над ними мужчина, высокомерный и презрительный, с омерзительными злобными татуировками на мускулистых руках и пятнами на джинсах и майке, подозрительно напоминавшими пятна крови.
— Брюс, твоя старушка, — объявил мужчина.
Фарра вопросительно приподняла бровь и сунула в рот жвачку. Ее не слишком трогала презрительная фамильярность неотесанного грубияна: для того, чтобы произвести на Фарру впечатление, пары татуировок и задранного носа было мало.
— Что тут у вас происходит? — спросила она, входя в гостиную. — Какая-нибудь отвратительная оргия?
Велвет удивилась, но не очень.
— Пап, это та-а-ак гадко! Ты совсем с ума сошел. Ты что — наркотики принимаешь?
Для четырнадцатилетней девочки Велвет была пугающе самоуверенна. Впрочем, нужно отдать ей должное: не более самоуверенна, чем другие юные питомцы частных школ в Беверли-Хиллз.
Брюс едва мог говорить. Он пытался свыкнуться с присутствием дочери на этой кошмарной вечеринке.
