— Знаете, можно спросить какого-то свидетеля, увидевшего, что человек застрял в горящей машине, почему он не набрал девять-один-один, вместо того чтобы самому бросаться на помощь. Зан тогда нуждалась в том, чтобы иметь дом и семью. Я дал ей эти ощущения.
— Но она очень быстро ушла от вас.
Тед ощетинился и заявил:
— Вот что, я сюда пришел не для того, чтобы вы тут обсуждали мой недолгий брак с женщиной, похитившей моего сына! Зан решила, что от меня ничего больше получить не может, и решила уйти. Только когда мы уже разошлись, она поняла, что беременна.
— Как вы на это отреагировали?
— Был рад. К тому времени я уже понял, что между нами нет ничего серьезного, и сказал, что готов всячески ее поддерживать, чтобы она могла жить спокойно и воспитывать нашего ребенка. Зан сообщила, что собирается открыть собственную студию дизайна. Я вполне ее понял, но после рождения сына настоял на том, чтобы встретиться с няней, которую она собиралась нанять, и самому проверить, насколько эта особа знает свое дело.
— Встретились?
— Да. Та няня, Гретхен Вурхес, была настоящим чудом. Я бы даже сказал, что она стала матерью для Мэтью куда больше, чем сама Зан. Та была просто поглощена соревнованием с Бартли Лонгом. Могу заметить, что трата времени на разработку проекта для Нины Элдрич выглядела просто неразумно.
— Вы откуда это знаете?
— Гретхен мне рассказала в последний день своей работы у Зан. Я тогда забирал Мэтью к себе на день, а она улетала домой, в Голландию, потому что выходила замуж.
— Значит, мисс Морланд наняла новую няню? С ней вы тоже предварительно познакомились?
— Да, однажды встречался. У нее были отличные рекомендации, да и выглядела она очень милой, однако оказалась недостойной доверия. Не вышла на работу в первый же день, и Зан второпях вызвала Тиффани Шилдс, чтобы та погуляла с моим сыном в Центральном парке и поспала там на травке… если только она действительно заснула.
Лицо Теда Карпентера налилось темной краской.
Он нервно сглотнул, не в силах говорить, сжал кулаки и все-таки продолжил, повысив голос:
— Я вам скажу, что произошло в тот день. Зан осознала, что Мэтью будет мешать ее работе! Возможно, она уже давно это поняла. Гретхен мне говорила, что ей не раз приходилось работать в выходные, потому что мать была слишком занята для того, чтобы посидеть дома со своим ребенком. Зан хотела и теперь жаждет стать прославленным дизайнером! Вот в чем дело! Она успешно продвигается к цели. Весь этот вздор насчет экономии каждого цента, чтобы снова нанимать частных детективов для поисков Мэтью, — чистая самореклама! Если кто-то это и знает, то именно я. Я — лицо заинтересованное. Просмотрите статью в журнале «Пипл» за прошлый год, в первую годовщину исчезновения Мэтью. Александра продемонстрировала журналистам совсем уж скромную трехкомнатную квартирку, слишком жалобно рассказывала, что предпочитает пройтись пешком, лишь бы не тратиться на такси, старается накопить как можно больше, чтобы еще раз попытаться спасти Мэтью, и так далее и тому подобное! Заодно обратите внимание на то, как Зан постоянно повторяет, какой она замечательный дизайнер!
— Значит, вы уверены в том, что ваша бывшая жена сама избавилась от ребенка, потому что он стал слишком большой обузой?
— Именно об этом я и говорю! Она, знаете ли, прирожденная страдалица. Великое множество людей теряют родителей в разных катастрофах. Все они горюют, но разве их жизнь на этом прекращается? Если бы Зан предложила мне забрать Мэтью к себе, я сделал бы это с радостью!
— А вы сами просили ее об этом?
— Надо ли просить нашу планету перестать вращаться вокруг Солнца? Как это выглядело бы в глазах журналистов? — Тед встал. — Больше мне добавить нечего. Я так понимаю, вы уже успели проверить фотографии, сделанные в Центральном парке. Если это не фальшивка — а вы ничем не дали мне понять, что может быть так, — то я хочу знать, почему Александра Морланд до сих пор не арестована. У вас есть прямые доказательства того, что она похитила моего сына. Ясно же, что Зан лжет на каждом шагу. Я уверен, есть какой-нибудь закон, который запрещает одному родителю скрывать ребенка от другого. Но сейчас вам прежде всего необходимо выяснить, не был ли Мэтью убит собственной матерью! Чего вы ждете? — Тед резко оттолкнул стул назад, по его щекам бежали слезы, когда он повторил: — Чего вы ждете?
39
Не только боль в пораженных артритом коленях, на которую отец Эйден горестно пожаловался позднему визитеру, мешала старому священнику спать в ночь на среду. Дело было в женщине, которая призналась ему, что замешана в преступлении, совершаемом ныне, и в предстоящем убийстве. Ее имя было теперь ему известно: Александра Морланд.
Невероятная ирония крылась в том, что он встретился с ней у Альвиры и Уилли! Между двумя и четырьмя часами ночи отец Эйден перебрал в памяти все до единого моменты их встречи. Любому было очевидно, что Зан, как звала ее Альвира, действительно страдала. Выражение ее глаз напоминало о душах, терзаемых в аду, если допустимо такое сравнение. Она сказала: «Бог забыл о моем существовании».
«Александра действительно в это верит, — думал отец Эйден. — При этом она просила меня молиться за ее сына. Если бы только я мог ей помочь! В исповедальной комнате она прекрасно осознавала, что именно делает, и то, что намерена совершить. Тут ошибиться невозможно, как и в том, что это была она».
Альвира, хорошо знавшая Зан, узнала ее на записи камер наблюдения в церкви и сказала, что это именно та особа, которая изображена на фотографиях из Центрального парка.
«Если бы только я мог огласить тот факт, что Морланд, возможно, страдает раздвоением личности, они попытались бы найти какого-то врача, способного с помощью специальных препаратов вытащить из ее ума то, что глубоко скрыто, — думал отец Эйден. — Но я ничего не способен открыть, даже ради помощи ей же…»
Он мог лишь молиться о том, чтобы каким-то другим способом, как-то иначе правда вышла на свет ради спасения ребенка, если, конечно, еще не поздно. Потом глаза отца Эйдена начали наконец слипаться. Однако незадолго до рассвета он опять проснулся. Перед ним стояло лицо Зан. Было и что-то еще… приснившееся ему. Это тревожило отца Эйдена. В нем проклюнулось семя сомнения, но он не знал, откуда оно взялось.
Францисканец еще раз шепотом прочел молитву за Александру и ее мальчика, потом сон сжалился над ним, и отец Эйден проспал до тех пор, пока его не поднял будильник, сообщавший, что пора собираться на восьмичасовую мессу.
Около половины одиннадцатого, когда отец Эйден просматривал почту, лежавшую на его письменном столе, раздался телефонный звонок. Это была Александра Морланд.
— Святой отец, я должна поспешить, — сказала она. — Мой адвокат явится с минуты на минуту, мы поедем в полицейский участок. Детективы, ведущие дело Мэтью, хотят со мной поговорить. Насколько я понимаю, меня намерены арестовать. Простите, что я была груба с вами вчера вечером, и спасибо за то, что молитесь за Мэтью. Я хочу, чтобы вы знали вот что: сегодня рано утром я уже совсем готова была проглотить целый пузырек таблеток снотворного, но в том, как вы смотрели на меня и держали за руку, было нечто важное. Я остановилась и, как бы то ни было, больше и думать о таком не хочу. Я должна вас поблагодарить. Пожалуйста, продолжайте молиться за Мэтью, а если вы не против, то и за меня замолвите словечко.
