Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
– Мало фактов, много предположений и фантазий, – ответил Гуров.
– А кто без фантазии? Чиновники.
– В моем номере находится организатор и вдохновитель происходящего. Допрашивать его рано, прежде я должен вам все рассказать.
– Он понимает, что задержан, не протестует?
– Приглашение в гостиницу трудно расценить как задержание, – сказал Гуров. – Кроме того, Юрий Петрович Лебедев человек умный.
– Я начну с допроса Артеменко, – сказал следователь. – На что мне опереться?
– Артеменко скрывает свое знакомство с Лебедевым. Утром у них состоялась встреча. Лебедев факт знакомства и встречи признал и на попятную не пойдет. Умершая яд получила от Артеменко, предполагаю, стащила, не ведая, что именно. Маловероятно, но возможно у Артеменко имеется вторая порция. Опять же предположительно, он должен был ликвидировать Зинича. Слабое место Артеменко – его знакомство с Лебедевым и утренняя встреча.
Кружнев лежал в своем номере на кровати и читал газету. У двери на стуле сидел сержант. Когда Гуров вошел, сержант встал.
– Здравствуй, – как можно дружелюбнее сказал Гуров. – Будь другом, погуляй в коридоре, – обратился он к сержанту.
– Я с вами ни на какие темы разговаривать не собираюсь! – Кружнев отбросил газету и сел. – Газеты пишут, телевизор вещает. Законность! Правопорядок! Болтовня! Произвол!
Номер был одноместный, маленький, и хотя Гуров сел в дальнем углу у окна, вскочивший Кружнев сразу оказался рядом. Отгораживаясь от воинственно настроенного хозяина, Гуров взял стул и поставил перед собой.
– Боитесь? – Кружнев расхохотался.
– Боюсь. – Гуров кивнул и погладил шишку за ухом. – Еще не прошло.
– Не понимаю, о чем вы! Убирайтесь! Вызывайте в милицию, допрашивайте, существует порядок!
Перед тем как прийти к Кружневу, Гуров нашел Отари и прочитал объяснение горничной Ивановой. Его предположения подтвердились. В ночь угона машины горничная выпила лишнего и крепко спала, алиби у Кружнева отсутствовало. В ночь, когда на Гурова было совершено нападение, Кружнев обещал к Ивановой прийти, но не пришел. И вообще Леня очень изменился, стал невнимателен, даже груб, и их роман пошел на убыль, можно сказать, иссяк. Отари рассказал, что во время беседы Кружнев беспричинно кричал, вынул все из карманов, даже вывернул их.
– Отари, зачем человеку выворачивать карманы, когда его никто об этом не просит? – задал вопрос Гуров.
– Я думал, товарищ подполковник, – сердито ответил майор. – Капсулу можно зажать в руке, оставить даже в вывернутом кармане. А что делать? У меня нет постановления на обыск. Я приказал его стеречь, что тоже незаконно.
Гуров посмотрел на Отари. Равнодушно, как о постороннем человеке подумал, что за последние часы майор сильно изменился. Улыбка, с которой он практически никогда не расставался, исчезла, глаза провалились, потухли, даже руки стали дрожать. Но Гуров не пожалел товарища, а подумал с раздражением, что держать человека всю ночь в милиции по причине неустановления личности – это они могут, а попросить из собственного номера не выходить два часа, когда рядом произошло убийство, у них язык не поворачивается. Если яд у Кружнева был, то он его теперь так запрятал, век не отыскать. Вслух Гуров ничего не сказал, лишь кивнул согласно.
– Хорошо, Отари. Все правильно, будем работать дальше.
Гуров ушел, а Отари сел на стул, обхватил голову и глухо застонал.
Сыщики несложный ход Кружнева отгадали правильно. Ватку с капсулой он закатал в верхнюю часть подкладки брючного кармана, а наружу вывернул нижнюю. Валяясь на кровати, он ватный шарик вытащил и спрятал под простыню. Тайник ему показался ненадежным, и он сунул шарик в носок. Теперь Кружневу казалось, что крохотный ватный шарик бугрится в носке, словно утюг и даже нестерпимо жжет.
– Леня, а чего ты, собственно, шумишь, бросаешься на меня? – миролюбиво спросил Гуров. – Почему мы не можем мирно побеседовать?
– Не называйте меня Леней и мне не о чем с вами беседовать.
«У него нервы ни к черту, психует, – понял Гуров. – Если я его в нормальное состояние не приведу, не заставлю мыслить логически, мне ничего ему не доказать. Ведь фактов, которыми можно было бы его припереть, у меня нет. А привести его в сознание можно только одним способом – он должен понять, что переигрывает».
– А чего ты актерствуешь? Ты во ВГИК в юности не поступал?
Кружнев сел к Гурову спиной.
– Ты со мной и разговаривать не желаешь, – Гуров рассмеялся, – а что собственно произошло? Ты мне ответь, Леня, кто к кому в буфете подошел? Я искал с тобой знакомства, предлагал тебе выпить? Это я жаловался, что отдыхать не умею и у меня недавно жена погибла в автомобильной катастрофе? Это я вокруг тебя кренделя выписывал, все услужить старался, а когда узнал, что ты в милиции работаешь, стал бросаться на тебя как лев рыкающий?
Кружнев тонко хихикнул и повернулся к Гурову.
– Ты за мной следить начал, ловушки расставлять, – ответил Кружнев решив изменить линию поведения. – Кто мне во дворе милиции баллонный ключ подсунул?
– Ну, а как ты думаешь? Местные товарищи тебя проверяли. Знаешь, не знаешь, что такое баллонный ключ и можешь ли гайку отвернуть? А ты сразу понял?
– Тоже мне, бином Ньютона! – фыркнул Кружнев. – Если бы гайки у «Волги» отвернул я, то прикинулся бы дурачком и нужный ключ среди инструментов не нашел и силенку свою не демонстрировал. Эх вы, сыщики, два и два сложить не можете.
– Это точно, – Гуров согласно кивнул. Да-а, Леонид Тимофеевич Кружнев, самонадеянный ты и самовлюбленный дурак. Ведь в тот момент кроме милиции только преступник знал, что колесо было свинчено. Невиновный человек никакой проверки заподозрить не мог.
– Хорошо, с ключом местные пинкертоны проверку затеяли и ты ни при чем, – милостиво согласился Кружнев. – А мое алиби? Я отказался назвать женщину у которой провел ночь. В это время ты к делу уже подключился. Так?
– Ну? – Гуров развел руками словно извиняясь. – Я сотрудник милиции и не имею права остаться в стороне. – И с наигранным пафосом добавил: – Каждое преступление должно быть раскрыто.
Улыбка тронула тонкие губы Кружнева, он как-то исхитрился посмотреть на Гурова сверху вниз.
– Ну, Лев Иванович, голубчик, – он вздохнул, – скажи, какой преступник станет оберегать честь женщины и подвергать себя опасности? Ну, имей я отношение к происшедшему так сказал бы: находился, мол, ночью у Екатерины Ивановой, и точка. А раз я молчу, честь женщины защищаю, значит не боюсь, потому как не виноват.
Гурову стало скучно. Кружнев, изображая из себя гроссмейстера, сам лез в матовую ситуацию. «Что же такое в твоей жизни было? – думал Гуров. – Что свело тебя с Лебедевым, почему ты людей ненавидишь и презираешь?»
– Конечно, не виноват, – повторил Гуров. – Задним умом все крепки.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
