случай, вдруг представиться возможность извиниться, раз сосед всё равно у себя.
Но стеклянные двери закрыты, а шторы плотно задёрнуты. Через них пробивается свет, но я не решаюсь позвать голосом. Уже довольно поздно.
Ну и ладно, значит, не судьба. И вообще можно оказаться в еще более неловком положении. Я запросто могла его уже встречать, и не узнать. Мало того, что близорукая, да ещё и пялилась, в основном туда, куда чаем плеснула.
Исполнив вечерний ритуал с подглядыванием за огоньками, я отправляюсь в постель.
Немного посмаковав в голове сегодняшнюю приятную встречу и воспоминания, связанные с Сашей и тем счастливым периодом жизни, я засыпаю, чувствуя легкий ветерок, просачивающийся через незапертую балконную дверь и колышущий шторы.
Но ночью становится опять жарко. И неудобно. Почему-то никак не удается переползти на край постели поближе к балконной двери. Когда тяжёлая рука привычно ложится поперёк живота, я поворачиваюсь на бок и попкой плотнее прижимаюсь к мужскому телу. Вот так вроде ничего, спать можно.
Однако сон все равно неровный, прерывистый. Снится мне студенчество, первые дни за границей, знакомство с Сашей, наши с ним отношения… Всё отрывками, клипово, но зато только счастливые моменты. Прекрасный сон, который опять прерывается, когда меня начинают под себя подминать. Чувствую в чужом дыхании пары алкоголя.
Я, морщась сквозь сон, требую:
— Саш, не дыши мне в ухо…
— Что? — рёв разносятся по всему номеру, пугая меня до смерти. — Саша?
Глава 40
Пробудившийся настолько внезапно мозг посылает сигнал «Опасность», и я перепугано дёргаюсь, пиная ногой кого-то, кто напал на меня прямо в постели. Ужас меня не сковывает, я их тех, кто сразу начинает метаться, и я пулей вылетаю из кровати.
— Линда! — рычит это… со знакомыми нотками в голосе.
Не может быть!
С колотящимся сердцем я включаю свет.
В первую секунду мне даже становится легче дышать, потому что я смотрю на щурящегося от яркого света Крамера и испытываю мгновенное облегчение. Всё-таки это не какой-то преступник.
А в следующий момент я закипаю так, что руки сжимаются в кулаки.
Какого хрена?
И это ещё, если вежливо формулировать!
— Как это понимать? — меня ещё потряхивает от прилива адреналина, а уже накатывает новый виток эмоций. Сменяя страх, уже гнев поднимает голову.
— А чего это ты начала возмущаться, только когда обнаружила не Сашу, а меня? — Тимур откидывает простыню и поднимается с постели.
Надо сказать, выглядит он угрожающе. И крайне голо.
Телепортируясь ко мне на матрас, Тимур, по-видимому, не заморачивался такими несущественными деталями как белье. Мгновенно вскидываю взгляд на злое лицо Крамера. То, на что я сейчас посмотрела, способно меня деморализовать в самом прямом смысле слова. Да и нейтрализовать этому меня туда не составит.
Тем не менее, несмотря на соблазнительный экстерьер Крамера, я серьёзно зла.
— Я даже не буду поминать такую мелочь, как сердце, которое у меня чуть не отказало…
— Сердце? У тебя? Не смеши меня!
— … меня только два вопроса интересуют, — продолжаю я, игнорируя слова Тимура. — Первый — что ты делаешь на этом острове, и второй — какого хрена тебе понадобилось в моей кровати? Как ты в неё попал?
— Арифметика дизайнерам не даётся? Это три вопроса, Линда, — Тимур начинает на меня наступать.
Лицо у него зверское, и я потихоньку пячусь, но стараюсь это делать, сохраняя лицо. Правда, мне приходится посмотреть под ноги, потому что я наступаю на что-то мягкое. Это оказываются мужские шорты. Скотина! Пришел, разделся и лег ко мне!
— Считай, как тебе угодно. Я жду ответа.
— Вот и я долго ждал, пока ты решишься поговорить, а ты смылась и не выходишь на связь. Так что я приехал сам.
Каждый шаг Тиранозавра в мою сторону все медленнее и мягче, словно Крамер на меня охотится. О, да! Я помню, как ему нравится такая игра, но я в нее больше не играю. Он не дождется трепетной лани.
— Не стоило, — еле сдерживаясь, говорю я. — Все свои обязательства я выполняю.
— Стоило, — цедит Тимур. — Ещё как стоило.
Он продолжает медленно надвигаться.
— Я даже не удивился тому, что ты меня не узнала. Но вот то, что ты во всю развлекаешься курортными романтиками…
Что за бред он несёт? В любом случае, это не его дело.
— Хорошо, ты пролетел чёрт знает сколько, чтобы поговорить, и что же тебе помешало?
Взгляд Крамера полыхают гневом, а губы сжимаются в тонкую линию.
— Да вот. Оказалось, что моя жена…
— Я тебе пока не жена!
— Это мелочь — рявкает он.
Ни фига себе мелочь. У меня от изумления глаза стали, как плошки.
— Ключевое слово тут «моя». Так вот. Моя жена каждый вечер меняет мужиков. Стоило одному популярно объяснить, что это не его вариант, и оставить ему единственное, что ему светит в отношении тебя, как появляется второй!
Сопоставив слова Крамера и факты, делаю вывод о происхождении фингала Антона. Из-за того, что я мешкаюсь в раздумьях, Тимур меня настигает, и вот уже его грудь маячит в десяти сантиметрах от моего носа.
— Стоп. Так это ты живёшь в соседнем номере! — я обвиняюще тыкаю пальцем в Тимура.
— Умничка. Возьми конфетку. Леденец.
— Иди ты, знаешь куда? — посылаю я Крамера с его похабными мечтами.
— Я знаю, где моё место, — Крамер кладёт руку мне на талию, ладонь скользит по шелковым шортикам и ложится на ягодицу. Пальцы Тимура сжимаются, четко обозначая место, которое он себе присмотрел.
Я дёргаюсь, но, оказывается, Крамер припёр меня к стенке.
— И я совершенно точно не позволю это место, — Тимур снова стискивает попку, — занять никаким Сашам-Тошам.
Вторая рука ложится мне на талию, и Крамер притягивает меня к себе. Как я ни упираюсь руками, он сильнее, и все, что я могу, это оставить свои ладошки между нашими телами. Я чувствую, как перекатываются мускулы, слышу запах его одеколона и его собственного тела.
— А! Так ты себе место застолбил в моей кровати! — мой сарказм не достигает цели. Женишок подтверждает:
— В точку. Стерёг. Мало ли, вдруг Сашок передумает и решит зайти.
Я все равно извиваюсь и пытаюсь вырваться из этих лапищ, но добиваюсь только того, что в живот мне упирается нечто твёрдое.
— Как ты вообще вломился? — в отчаянии спрашиваю я.
— Через балкон, милая, через балкон. Ты же его не запираешь. Неужели ты думаешь, что меня остановит жалкая стена между нашими номерами?
Придурок! Я холодею. Это же шестой этаж!
От мысли насколько разозлившийся и выпивший Камер рисковал, и я замираю.
— Я удивлен,
