держать.
— Мне сказал знакомый.
— И так. У тебя есть всего одна попытка, а вопросов у меня много. Кто тебе сказал и как он тебя нашёл? Ты рискнул зайти в лес, думая, что не одарённый, а, значит, тебе пообещали, что ты сможешь пересечь границу. Где тебя будут ждать на обратном пути, и зачем им нужна Эмма? Это самые простые вопросы на которые я должен получить ответ немедленно.
— Я решил найти сестру, зная, что она может прятаться в лесу.
— Прятаться от кого? — поглаживая плеть, наиграно мягко спрашивает Аарон.
— От меня.
Дознаватель заводит меня в угол и рвёт на спине платье. Треск ткани оглушает. Я прижимаюсь голыми лопатками к стене, не веря в происходящее.
— После того, как она пропала, меня нашёл ювелир, — поспешно выдыхает Эмир. — Он сказал, где её искать. Пройти я должен был с помощью родственной крови. Раз она прошла, то и я мог. Ювелир хотел помочь.
— Ну, а зачем ему хотеть помогать? Незнакомый человек находит тебя, чтобы ты спас сестру. Не находишь это странным?
Аарон прижимает меня в углу и стучит плёткой по стене в ожидании ответа. Хмурится, видя страх в моих глазах.
— Я не могу сказать. Я дал клятву.
— Клятву, — раздражается Аарон. — Какую клятву? Все, что тебя не убьет — не клятва. Он тоже одарённый?
Эмир молчит.
— Только да или нет, и я теряю терпение. Как думаешь, сколько ударов она выдержит?
— Нет, не одарённый, просто был близок с нашим отцом.
— Одарённый, — удовлетворительно кивает Аарон, будто не слыша ответ моего брата или уже заранее зная ответ. — Он же должен понимать, что тебя поймают, что ты в этом случае обещал сделать? Для кого яд в твоей сумке?
— Для меня.
По моей щеке стекает слеза, дар изводит своим жжением, Аарон сводит брови, смотрит хмуро, просовывает руку в разрез платья и кладёт её на сердце.
— Одаренные настолько плохи, что нужно пить яд, когда попадаешь к ним в руки? Или ты должен выпить его после того, как отравишь всех? А теперь небольшое предисловие. Поясним Эмме, почему ты скован, вижу, её это весьма беспокоит.
— Почему она в таком виде?!
— Тебя нашли в лесу, — не обращая внимания на вопрос Эмира, продолжает Аарон. — Довольно хорошо встретили и посадили в повозку. Не связывали, не пытали. Но ты решил всех отравить.
— Усыпить.
— Ты знал, что подлил яд в кадки с молоком и всей провизией?
Я забываю, как дышать, встаю на носочки, тянусь увидеть Эмира, но Аарон возвращает меня назад и тяжело смотрит, качает головой.
— Не знал, — отвечает брат. — Хотел усыпить, чтобы спасти Эмму.
— Доверился неизвестно кому и едва не убил всех, — яростно выплевывает дознаватель и уже более спокойно продолжает: — И подходим к главному вопросу. На который я так и не смог получить ответ в прошлый раз. Кто из одарённых, должен был сопровождать тебя в лесу и вывести к тебе её? Не мог же ты быть уверен, что она здесь. Давай, говори, кто готов предать всех. А ещё, кого ты должен был отравить?
— Я скажу, что знаю, только освободите её.
— Договорились. Если ответишь на всё вопросы, утром устрою вам встречу, чтобы ты убедился, что она жива. И парень, в твоих интересах указать на предателя, поверь, я узнаю, солгал ты или нет.
Слезы катятся по моим щекам. Эмир ни за что не стал бы никого убивать намеренно, его обманули, ввели в заблуждение. Хочу сказать обо все Аарону, поднимаю скованные руки, бью его в грудь, но он дергает цепь вниз. Переминаюсь с ноги на ногу, боюсь даже представить, что могут сделать с простым человеком одаренные за то, что он едва не отравил их всех. Сейчас я готова пообещать все, лишь бы спасти брата. Стараюсь привлечь к себе внимание, мычу, вырываюсь, но дознаватель держит крепко.
— Эдгар, уведи ее обратно в темницу, и кинь свежей соломы, а то от ран пойдет заражение, а я обещал ее все же отпустить. Живой, — он делает на этом слове акцент, наблюдая за Эмиром. — Рубаху накину, не снимай. А то подхватит что, — Аарон раздевается, демонстрируя развитую мускулатуру, и укрывает меня так, чтобы не было видно оголенной спины. — Видишь, я могу быть заботлив. Если вспомнишь всех, кто тебе помогал, я даже готов прогнать этой ночью крыс из ее камеры. Или, если ты сделаешь это быстро, переведу девчонку в другую, более сухую и без лишней живности.
Аарон передает меня Эдгару, а сам подхватывает стул и ставит его напротив Эмира, садиться к нему на расстояние вытянутой руки. Я смотрю на брата, но его внимание полностью переключено на дознавателя, он внимательно слушает, что тот говорит, и только возле самых дверей я слышу его голос.
— Эмма, потерпи немного.
Ответить ему не могу, Эдгар торопит меня и тащит за собой. Я упираюсь, пытаюсь жестами показать, что мне надо поговорить с Аароном, но мое сопротивление бесполезно. Одаренный подхватывает меня и несет вдоль узкого коридора. Снять с меня кандалы он решает только, когда мы выходим из подземелья. Пользуясь свободой, тут же освобождаю рот.
— Мне надо с ним поговорить! Сейчас же!
— Он придет к тебе, и поговоришь, — ожидаемо упрямится Эдгар, но я не хочу его слушать.
— Он убьет его! Ему нельзя волноваться, он слишком болезненный! Его нельзя оставлять здесь. Позови его, пожалуйста!
— Все целители, до определенного возраста болезненны, — удерживая меня на месте, едва ли не кричит Эдгар, перебивая меня.
— Он не целитель! Он пуст, — кричу в ответ. — Что он с ним сделает?
— Эмма! Головой думай! А не эмоциями! — Эдгар щелкает пальцами и меня обдает порывом ветра. — Если будешь продолжать кричать, заклею рот! Не привлекай лишнего внимания! Не время!
Его угроза действует. Замолкаю, обхватываю узел от рубашки на груди и опускаю голову. Меня бросает в жар, а затем в холод.
— Эдгар, — тяну жалобно, — передай ему, что я готова на все, пусть только оставит брата в живых.
— Пошли уже, — со вздохом отвечает одаренный. — Он же сказал, что встретитесь утром. Если твой брат сдержит слово и все расскажет, Аарон вернется еще до наступления темноты, сама ему скажешь о своих желаниях, — Эдгар явно не настроен продолжать разговор, и спешит отвести меня в комнату, как можно скорее.
Хочу напомнить ему, что я должна быть в темнице с крысами, но надуваю щеки и молчу, стараюсь унять жжение внутри и эмоции, которые усиливаются под влиянием дара.
На половине пути мне становится плохо. Меня мутит, и
