известна. Знаешь, маленькая тьма, в своих путешествиях по родному миру я побывала в самых различных местах. Однажды я забрела в чужую страну, и там люди, когда обо что-то внезапно больно ударялись, восклицали "ай!". На моем родном языке "ай" означает любовь. И вот культуры разные, языки разные, а суть оба передали совершенно верно. Любовь — это больно, внезапно и не к добру, Тан. А порой… смертельно.
— Значит, на том и порешим. — по-доброму я улыбнулась кузнецу. — Или, если хочешь, вместо ковра я принесу тебе мазь от ожогов. Или что-нибудь еще?
— Нет-нет, ничего не надо. — еще поспешнее стал отказываться кузнец, сильнее убеждая меня в собственных скрытых выводах. Ему что-то нужно. И, кажется, я догадываюсь, что именно.
— Хорошо, Вереней. — вежливо улыбнулась я мужчине. — До завтра.
— До завтра. — неуверенно улыбнулся он в ответ.
Раскланявшись с ним, я вышла на улицу, взяла свою тележку и покатила вдоль дороги, лишь усмехнувшись своим мыслям, скрытым даже от Тан.
Ну что, темная магия? Прогуляемся по городу? Вечер только вступает в свои права.
— Вообще, это совсем не нормально, скажу я тебе, Тан Лин Фэй. — решила по ходу прогулки завести со мной светскую беседу темная магия. Заложив руки за спину, брюнетка важно ступала по пыльной дороге, и было заметно, что ее что-то тревожит. Пусть она и не настоящая, а лишь плод моего воображения, отравленного магией, но имитация человека была совершенной. И задумчивая складка между бровей открыто намекала, что развлекаться барышня сейчас не намерена.
— Что именно тебя беспокоит? — беззвучно шепнула я, мерно толкая тележку вперед. Солнце клонилось к горизонту, становилось прохладнее, и тем ценнее была шаль на моих плечах. Выполненная из неокрашенной шерсти, она представляла собой абстрактный узор, состоящий из арок и столбиков, и доходила длиной до колен.
— Наша разобщенность. — прямо ответила Тан. — Я чувствую связь между собой и той силой, что ты впитала, но соединиться с ней не могу. Сейчас это ощутимых неудобств нам не принесло, но в дальнейшем это может стать серьезной проблемой. И не потому, что я такая крутая и без меня тебе крышка, а потому, что твоя магия привыкла ко мне за долгие сотни лет совместного прибывания. Под этим воздействием она изменялась, балансировалась, создавала связи со мной, а сейчас… Ты словно стала весами с одной чашей. У мироздания есть один непреложный закон, Лин-Лин: суть Порядка в балансе. Все, что выпадает из этого определения, подлежит разрушению. Таким образом, твое уничтожение — лишь вопрос времени. Нам жизненно необходимо найти способ стать единым целым.
— Звучит логично. — так же беззвучно качнула я головой. — И что ты предлагаешь? Сама ведь говорила, что тебе нужно какое-то качество, какая-то черта во мне, чтобы за нее зацепиться и начать слияние. Или есть другой выход?
— Укради что-нибудь. — неожиданно выдала Тан, а я едва через тележку не перекувыркнулась. — Серьезно, это самый простой способ. Укради и не мучайся угрызениями совести. Или найди себе врага и убей его. Или соври человеку с желанием навредить ему. Мне нужно хоть небольшое пятно негатива.
— Убить? И правда, пятно совсем небольшое будет. Может, геноцид предложишь? Тан, это просто смешно. Я никогда не убью человека. Я лекарь. — остановившись, строго посмотрела ей в глаза. — А воровство в моем случае неосуществимо.
— Почему это? — тут же встрепенулся знаток криминальных дел. — Найди какой-то предмет, который тебе понравится. Подойди к нему и возьми.
— Подойти и взять? Хммм… — остановив тележку у обочины, стала я смотреть по сторонам, выискивая что-нибудь нужное.
Неподалеку стоял прилавок пекаря. На деревянном настиле, покрытом тканью, возвышалась ароматная горка румяного хлеба. Горка была уже небольшой, видимо, пекарь распродавал остатки. За прилавком стояла пышная женщина и разговаривала с товаркой. Что ж… Сейчас я покажу наглядно маленькой тьме, что ведьма, как государство. Она не ворует, она берет на важные нужды.
— Ты уверена, что это единственный выход? — напоследок уточнила я. Тан кивнула, предвкушающе потирая руки.
И вот, я приготовилась идти на дело, и, оставив тележку стоять у обочины, самым уверенным своим шагом пошла к торговке. Где-то на середине пути женщины меня заметили и заулыбались. Простите, честные госпожи, скорее всего сейчас вы улыбаться перестанете.
— Добрый вечер. — вежливо улыбнувшись, поздоровалась я.
— Здравствуй, ведьмочка! — еще шире улыбнулась мне хозяйка хлеба. — Чудесный вечер! Гуляешь?
— Не то чтобы… — немного смутилась я. — Прошу прощения, госпожа, не могли бы вы позволить мне украсть у вас эту булку хлеба?
Буду откровенна, мне не очень легко дались эти слова, но Тан совсем не оценила моих стараний. Вредная барышня хлопнула себя ладонью по лбу и застонала. Женщины же распахнули глаза от удивления, из-за чего я поспешила объяснить свой гнусный поступок и хоть немного оправдаться.
— Это очень важно, правда! Вопрос жизни и смерти! Позвольте мне сделать это всего один раз, а я вам потом принесу настойку от простуды.
— Кто кого сейчас обворовывать будет? — едко прошипела мне в спину темная магия, представляя себе примерное денежное соотношение настойки и хлеба, которое было явно не в пользу последнего.
— Батюшки! — всплеснули руками женщины, по-своему поняв мою странную просьбу. — Голодная! Бедная девочка! Пошли скорей ко мне, я тебе тушеного кролика наложу, а еще есть похлебка, пирог сырный и компот!
Тан громко выматерилась, а я совершенно искренне улыбнулась и счастливо кивнула. Последний раз я ела мяско две с половиной тысячи лет назад. Добрая женщина быстро свернула всю торговлю, уцепила меня за рукав и потащила в свой дом вместе с подругой, где принялась кормить всем, что есть, и рассказывать за свою жизнь.
— Вот с тех пор у меня пальцы-то, почитай, и не гнутся. — вздохнула она, с умилением наблюдая, как я ем. А ела я с большим удовольствием, ведь кролик оказался сказочно прекрасен. — Раньше-то я кружева плела на зависть всем, никто повторить мои работы не мог. А теперь что? Эх…
— Я могу вам помочь. — прошамкала я с набитым ртом, впечатлившись бедой доброй госпожи.
Тан все это время стояла у меня за спиной и сверлила мой затылок тяжелым мрачным взглядом. Смотри, маленькая тьма, сколько я всего украла. И кролика казанок, и пирога четвертушку, и две миски похлебки, и даже две булки хлеба мне в дорожку завернули! Ну разве я не крохобор?
— Правда?! — тут же вскинулась бедная госпожа. Похоже, настрадалась она со своими суставами, но так всегда бывает, когда по зиме на речке белье стираешь.
— М-м. — утвердительно промычала я, интенсивно пережевывая пищу.
— Ведьмочка, родненькая, пожалуйста! — со слезами на глазах запричитала она, прижав
