одной рукой, а другой убрал назойливый локон с моей щеки и с предельной нежностью заправил его мне за ухо.
Но меня совершенно не волновало то, как я сейчас выглядела. А вот его ладонь на моей талии не могла меня не напрягать. Особенно невыносимой для меня оказалась его близость…
Я сама не поняла, как это у меня вышло. Но круглый стол на резных ножках, стоящий в метре от нас, вдруг отлетел к стене и впечатался в неё с таким грохотом, что на какое-то время я оглохла.
Ну, вот и все… я себя выдала. Но, может, это и к лучшему? Я так устала ему врать…
Он тут же убирает руку с моей талии.
Зрачки палача огромные, а в его взгляде застывает потрясение.
— Да, я стала чародейкой. Теперь ты это знаешь.
Как ни странно, но с моих плеч словно бы свалилась тяжелая ноша, а вместе с ней пропало уже привычное для меня волнение. Осталась лишь душевная боль. Я даже перестала чувствовать раскаленный клинок, который будто бы вспарывал мне живот. Надолго ли?
— Но как?! И почему я не знаю об этом?!
От его непробиваемости не остается и следа. Таддеус настолько ошарашен, что даже не злится.
— Можно подумать, мы с тобой настоящие муж и жена, которые доверяют друг другу все свои тайны! Так что у тебя свои секреты, у меня свои, — со странным для себя спокойствием отвечаю я.
— Думаешь, мне нравится скрывать от тебя свое имя и лицо?! Но я вынужден это делать…
— О боже! — цежу я сквозь зубы, потому что это проклятое защитное заклинание вновь пытается выкурить меня из дома, и мое тело опять разрывает от боли. Настолько, что я вынуждена просить помощи у своего палача, который в последнее время стал на удивление милосердным. — Таддеус, я не могу больше здесь находится, этот дом с твоей магической защитой убивает меня!
— Но ты же ведьма! Ты должна уметь противостоять таким силам!
— Боже, как больно… я не знаю, как это делается! — В панике мои руки находят его, и я с силой впиваюсь в его запястья. — Таддеус, я понятия не имею, как быть ведьмой!!
И тут мое тело начинает ломать так, что я падаю на колени, а уже в следующую секунду Чудовище подхватывает меня на руки.
Быстрым шагом он направляется к двери.
Я же задыхаюсь. Борюсь за каждый глоток воздуха…
Но когда Таддеус спускался уже по лестнице, мое воспаленное сознание начало меня покидать. Наверное, поэтому он меня успокаивал, говорил, что все будет хорошо. Но его голос доносился уже издалека, и моя надежда на спасение угасала с каждой секундой…
Прижимая меня к себе, палач выбежал из дома, и я наконец смогла вдохнуть полной грудью. Но мой разум был еще затуманен, поэтому я совершила непростительную глупость — поцеловала Чудовище!
В знак благодарности. Я просто нашла в темноте его губы и прижалась к ним с каким-то неистовым отчаянием…
Глава 30
К сожалению, от такого стресса голову потеряла не только я, но и палач. И не успела я опомниться, как он с радостью ответил мне на поцелуй. Его губы с жадностью поймали мои, и на минуту мы с ним словно бы выпали из реальности…
Но эта минута оказалась на удивление долгой. Во всяком случае, я смогла оторваться от его губ лишь после того, как в моих легких не осталось воздуха.
— Благодарю… Ты спас мне жизнь, — хриплю я, не в силах отдышаться.
Что-то мне подсказывает, что наш поцелуй потряс Таддеуса не меньше, чем меня. Наверное, поэтому он молчит. Я слышу только его громкое дыхание…
Даже не сомневаюсь в том, что если бы палач не носил свою ужасную маску, то я увидела бы сейчас то, как Таддеус хватает ртом воздух, как и я.
Интересно, а ему тоже стыдно? Лично я готова сейчас провалиться сквозь землю от дикого смущения. И я благодарю эту ночь за то, что она такая непроглядная, и что все небо затянуто тучами. Надеюсь, кромешная темнота скрывает мое раскрасневшееся лицо.
— Не стоит благодарности. Я твой муж, я всегда буду тебя защищать. Но, Даниэла, это тебя ни к чему не обязывает, и уж тем более…
— Это же в знак благодарности! — испуганно добавляю я.
— Я и не допускал другой мысли, — бесцветным голосом поясняет палач. — Надеюсь, это не проявление жалости.
— Ничего подобного! И отпусти меня, пожалуйста, я уже в полном порядке…
Таддеус беспрекословно выполняет мою просьбу, после чего мы направляемся с ним за изгородь, где прячутся мои надсмотрщики. Или охранники, как он предпочитает их называть…
Через некоторое время наш экипаж уже въезжал во двор постоялого двора.
Меня все еще пошатывало от слабости, а болезненная тяжесть в животе напоминала о моей страшной потере. Отчего мне хотелось стать на какое-то время бесчувственной. Я мечтала отключить свои эмоции, чтобы мне не было сейчас так мучительно больно.
— Мне нужна отдельная комната! И тебе, наверное, тоже. Наверняка ты хочешь снять с себя этот мешок… — пытаюсь я возражать, когда палач деликатно пропускает меня в комнату, в которой стоит одна большая кровать.
— Даниэла, неужели ты думаешь, что после всего случившегося, я оставлю тебя одну?!
Но спорить с ним бесполезно, поэтому я сдаюсь ему без боя. Ведь я буквально раздавлена и физически, и морально. К тому же, я сама не хочу оставаться сейчас одной, а ближе Чудовища у меня никого нет…
К моему огромному облегчению, мой муж даже и не пытается прилечь рядом со мной. Он молча снимает с постели покрывало, после чего укутывает меня им с трепетной заботой. Сам же усаживается в кресло, и я даже не представляю, как мужчина с его ростом собирается спать в таких условиях.
А что касается меня, то я настолько взволнована, что ни о каком сне не может быть и речи. Я лишь смотрю в темноту и из последних сил стараюсь не расплакаться.
— Даниэла, лучше поплачь. Тебе сразу станет легче, — раздается в звенящей тишине мягкий голос Чудовища.
— Но слезы не вернут мне моего ребенка!..
Через какое-то время, слово за слово я наконец изливаю ему душу. И мне сразу же становится легче! Я даже спокойно воспринимаю вопрос, который он осмеливается мне задать:
— Даниэла, почему ты не пришла с этим ко мне? Я думал, что в последнее время мы стали с тобой гораздо ближе, и ты начала мне доверять.
— Я боялась! Как я
