Вот она, статуя, а что делать дальше? Перед каждым идолом установлен стеллаж, а полочки заполнены узелками, горшочками, аккуратно сложенными отрезами полотна и прочими жертвоприношениями. Перед Родом виднелось оружие, а Мару задабривали куколками. Норманн решил не мудрить, развернул одеяло и поставил посох прямо перед Макошью. Комель вошел в специальное гнездо, а верхняя часть оказалась в медвежьих лапах. Интересная получилась аллегория! Со стороны казалось, что медведица прижимает к груди крошечного медвежонка. Лишь свечение от статического электричества портило общую картину, да красные искорки в глазах детеныша придавали ему воинственный вид. А так ничего, вполне приемлемая картина, даже в размер попал, хоть и случайно. Вроде бы сразу уходить нельзя, Норманн встал перед идолом на колени и на автомате чуть было не перекрестился. Никаких ведических молитв или песен он не знал, так и стоял с пустым звоном в голове. Уже поднимаясь, вспомнил о неудаче с порталом и неминуемой свадьбе с княжной Анастасией Романовной. Из груди вырвался непроизвольный крик:
— Помоги создать род Нормашовых! Даруй моим потомкам крепость духа и здравость рассудка!
Он развернулся и оказался нос к носу с крепеньким дедком.
— Как ты назвался? — переспросил тот, — Нормаш,[27]что ли?
— Тебе-то какое дело? — грубо ответил Норманн.
— Как какое? — растерялся старичок. — Я тоже Нормаш, мы с тобой одного рода-племени. Не соврал Кугану, сказавшись тутошним.
— С чего мне врать? Это удел слабых и трусливых! — И, успокоившись, повинился: — Извини за грубость, один я здесь, не могу найти дорогу домой, вот и срываюсь без меры.
— Жена родит родную кровь, среди детей и получишь радость души, — успокоил дедок и спросил: — Отчего твой Рунов кол словно в лунном сиянии?
— Ай! — недовольно махнул рукой Норманн. — Взял его в портал, а там полно статических зарядов! Вот и набрал электричества, уже более недели сияет.
Старичок положил руку Норманну на плечо, некоторое время любовался нечаянным сюжетом — медведицей с медвежонком, затем повел князя устраиваться на постой.
В четырнадцатом веке совсем иные обычаи: если добрые люди взяли на постой, то ни в коем случае нельзя за это платить. «Чем богаты, тем и рады», — сейчас эта поговорка имеет прямой смысл. Попытка предложить хозяевам свои продукты на общий стол неизбежно их обидела бы. Даже отдариваться было нельзя ни шелками, ни хлебами, если только по прошествии некоторого времени прислать уважительное поминание за душевную доброту, но без малейшего намека на былую хлеб-соль. Вместе с тем постоялец обязывался работать наравне с хозяевами, в любом доме еще одна пара рук лишней не считалась. Так случилось и с Норманном — князя подрядили на общественные работы в сельскую кузницу, где он принялся готовить плуги. Да-да, четырнадцатый век и плуг, а не коряга под названием «соха». Дороговизна железа никуда не делась, и основу плуга по-прежнему составляло дерево, но лемех и нож уже стояли именно там, где и должны были находиться. Для рацпредложений все же нашлось место, здесь не степь со сметающими плодородный слой ветрами, поэтому Норманн сразу увеличил отвал.
— Я допускаю, что пришельцы хотят вернуться назад, а сейчас защищают проклятое место от своих врагов, — рассерженно повторил главный волхв по имени Бекет, — но и мы не дети, перекроем проход без всяких там пушек с метателями пуль.
— Зачем подставлять свой горб под чужие беды? Тем более когда тебя никто не просит о помощи, — возразил Нормаш.
— И случайных людей до нас не допускают, завсегда заворачивают назад, — напомнил Куган.
— Вы забываете завет Макоши! Чужаки на Славных землях могут быть гостями или рабами! — Бекет грозно сдвинул брови. — Пришлые люди хозяйничают у нас под носом, да еще нам норовят указать!
— Заветы позволяют брать пришлых в наем, — почтительно встал Норманн, — мы нанимаем витязей,[28]почему бы не составить договор с чужаками?
— Я никому из них не подам руки! — Куган презрительно скривил губы.
— В твоем предложении, князь, есть золотое зернышко, — поглаживая посох, заметил Бекет, — но мы никого зазывать не станем, а они сами к нам не придут.
— И не надо! — воскликнул Норманн, — я сам их найму, а вы оговорите свой интерес, который ляжет моим обязательством.
— Все на нашей земле принадлежит только нам! — Как бы в подтверждение этих слов Бекет ударил посохом об пол.
— Пришлых людей отныне не заворачивать, а приводить сюда? — уточнил князь.
— Мы решим судьбы людей независимо от того, как они пришли, даже если их забросил злой рок! — с пафосом заявил Нормаш.
Налицо было явное желание волхвов повысить свое влияние в обществе и в очередной раз пободаться с церковью. С автотехникой проблем не могло возникнуть, грузовики в лесу без дорог — что подводные лодки в городском парке. Люди на них посмотрят, а далее появятся разные сказки о самобеглых колясках да истории «по щучьему велению…». Вот попаданцев стало по-настоящему жалко, сейчас иные понятия о добре и зле. Сначала тебе беззлобно поломают кости, а результаты избиения послужат платформой для составления договора о «вечной любви и честной торговле».
— Негодных отсылайте ко мне. Вам лишний рот с ушами и глазами может пойти во вред, а там, — Норманн указал рукой на запад, — каждому найдется работа.
— Попытаем и пришлем, — сразу согласился Бекет, — через тридцать лун снова проведешь через портал Кугана.
— Опасная затея, — предостерег князь. — Хуже, чем с обрыва вниз головой в незнакомую реку.
— Чужаки-то ходят! — возразил Нормаш.
— Сколько их было, а сколько осталось? — парировал Норманн.
— Поведешь! — Посох Бекета снова грохнул об пол. — Нам чужие земли не нужны, своих вдосталь! Посохи возьмете, пусть напьются вашего электричества!
Ах вот оно что! Волхвов на очковтирательство потянуло! Фиг вам, глубокоуважаемая публика! Дерево — нейтральный материал, хотя… Норманн внимательно посмотрел на причудливый узор рун и уверовал в успех предстоящего фокуса. В тонкую резьбу была вставлена золотая и серебряная проволока, что делало руницу яркой, а посох празднично-нарядным. Хорошая отмазка при следующей попытке вернуться назад! Отправляя посохи на «зарядку», волхвы обязательно позаботятся о сохранении в тайне столь щекотливого дела. И Норманну не придется озадачиваться поиском правдоподобного объяснения для одиночного похода неведомо куда. Достаточно сказать: «Я к волхвам», — и можно будет спокойно отправляться, даже охрана не увяжется сопровождать.
Рунов кол простоял у идола Макоши полную неделю. Каждое утро Норманн отрабатывал урок на кузнице, затем начиналось учение. По очереди приходили гусляры и пели, вернее, нараспев рассказывали почти точный библейский текст. Не замахиваясь на историю всего человечества, они начали с Макоши и ее детей, Рода и Мары, от которых произошло племя славов. На десерт давался другой концерт, на этот раз повествование касалось героических подвигов детей Рода и Мары. Отличие от Талмуда заключалось лишь в отсутствии бесцельного сорокалетнего бродяжничества с последующим уничтожением врагов. Это надо же, сначала нагло заселили пустующие «святые земли», а затем посмели возражать и доказывать, что они живут на своей родной земле! Что интересно, в песнях волхвов также имелись слова о землях «святой Руси», которые не раз повторялись.
