у меня поводья и придержал за локоть, помогая устоять на затёкших ногах. Я помотала головой:
— Долго объяснять. Где герцог? Лекарь уже здесь, правда? Скажите, что Бивер сделал всё, что нужно, и Даркнайту ничего не угрожает! Скажите!
Я с надеждой всматривалась в лицо первого рыцаря, но тот отвёл глаза и покачал головой:
— Боюсь, мне нечем порадовать вас, миледи. Лекарь ещё не приехал, а что касается ранения герцога, — Брюс тяжело вздохнул и отвернулся. Вдалеке шумела листва, и ухал филин. — Хорошо, что вы приехали, успеете проститься.
— Что? — в ужасе ахнула я. — Ведите меня к нему!
Мы прошли к деревьям. В центре рощи обнаружилась поляна, а внутри неё палаточный лагерь. В нескольких местах горел костёр, тут и там виднелись люди. Непривычно тихо для военного лагеря, не так я его себе представляла.
Пока мы шли мимо палаток, Брюс Вайолет сказал:
— На ронрагов напали. Силы противника перевешивали, очевидно, это была ловушка. Кто-то знал об их визите к нам и подстерегал на обратном пути. Мы успели как раз вовремя, чтобы помочь отбиться Дархусу Босху и остаткам его отряда. Нападавшие бежали. Мы были уверены, что всё кончено, как вдруг один из них метнул кинжал. Удивительная точность, лезвие вошло в грудь под мышкой, вот здесь, — Брюс показал на себе, — здесь доспех не защищает полностью.
Мы подошли к самому большому шатру, из-за плотной ткани которого пробивался свет. Брюс задержался у входа, посмотрел на меня печально и добавил:
— Мы были уверены, что ранение не опасное, но… всё оказалось серьёзнее, чем мы думали.
Рыцарь отодвинул ткань и отошёл в сторону, пропуская меня вперёд. Затаив дыхание, я переступила порог.
Внутри шатра было жарко и пахло какими-то благовониями. Я поморщилась. Брюс тихо пояснил:
— Дархус перед отъездом приказал поджигать какую-то вонючую смесь, якобы она исцеляет. Хаос его знает, но мы уже во всё готовы поверить.
Два светильника давали тусклый мерцающий свет. Пол был застлан ковром с причудливыми узорами. У противоположной стены виднелось подобие кровати. Я присмотрелась лучше и тут же бросилась туда, в пару шагов преодолев расстояние.
Даркнайт лежал там с закрытыми глазами, прикрытый звериной шкурой. Брюс продолжал что-то говорить, но я не слышала. В ушах от волнения шумела кровь.
Мне не понравился цвет лица герцога, матово-жёлтый, словно восковой, какой бывает у покойников.
— Даркнайт, — позвала шёпотом и коснулась его волос.
Ноль реакции. Осторожно отодвинула краешек шкуры. Нервно сглотнула, с замиранием сердца сняла повязку и нахмурилась: и вправду выглядит пустячно, я с таким в два счёта справлюсь, я умею!
Потёрла ладони, прикрыла глаза, призывая искру, чувствуя нити дара, потянувшиеся из груди, привычное тепло в ладонях. Представила, как срастаются вены, артерии, капилляры, как смыкается кожа, как исчезает полоска шрама. Я уже делала это раньше, сделаю и сейчас. Легко!
Да, вот так, всё правильно. Всё хорошо, теперь всё будет хорошо. Открыла глаза, и улыбка медленно сползла у меня с лица: рана была на месте. У меня не получилось, я не справилась, я не смогла помочь! И посоветоваться не с кем, Бивера нет! Нам никто не поможет, надежды на спасение нет!
Сердце застучало часто-часто. К горлу подступила паника. Несмотря на жару в шатре, меня начала бить мелкая дрожь. Я давно не вижу будущее… Неужели, история изменилась? Неужели, герцог Блэк умрёт? Неужели, всё кончено?
У изголовья постели что-то блеснуло. Я развернула кусок ткани и увидела изящный кинжал. Провела подушечками пальцев по острому лезвию, присмотрелась к рукоятке, на которой был выгравирован странный символ, напоминающий солнце. Странное ощущение появилось внутри, словно этот символ мне знаком, но откуда я могу его знать?
Оглянулась и вопросительно посмотрела на Брюса, застывшего у входа. Рыцарь кивнул:
— Именно им и был нанесён удар.
Ладно, сейчас не до этого. Нахмурилась, завернула клинок обратно в ткань и убрала подальше.
— Я прикажу принести горячую воду и еду, — сказал Брюс и вышел из шатра.
— Госпожа, вам нужно отдохнуть, — служанка тронула меня за плечо.
— Оставь меня! — ответила резко, сбрасывая её руку.
Снова и снова я пыталась призвать свой дар. Снова и снова пыталась победить безобидную рану. Почему не выходит? Что я делаю не так?
Время шло. В шатре запахло едой. Лушка снова попыталась позвать меня. И снова нарвалась на грубость:
— Я сказала: отстань! Ешь и ложись спать! Ещё раз тебя услышу — ты уволена!
Вряд ли служанка знала значение этого слова, но, возможно, именно поэтому оно напугало её ещё больше, потому что угроза подействовала. Лушка поела и принялась молча возиться с нашими плащами, счищая грязь.
Я сидела у постели герцога и кусала костяшки пальцев, гипнотизируя рану. Думай, Мэрион, думай. Почему не получается исцелить его? У Бивера тоже не получалось помочь тому несчастному, отбившемуся от шепчущих, а всё почему? Потому что чёрная паутина не позволяла, она словно отравляла тело, и всё получилось только после того, как мы её убрали…
Откуда-то снаружи донёсся мужской голос — кто-то затягивал грустную песню. Другой голос сердито зашикал, затем всё стихло.
Наклонилась ниже к груди герцога: на вид рана, как рана, так сразу и не скажешь, что не так… стоп! Что это за золотистая нить вот здесь, и здесь? Оглянулась в поисках служанки, но Лушка уже спала, свернувшись на шкуре около выхода.
Тихо, стараясь не разбудить её, я сходила за светильником. Как же хочется спать! После долгого дня в седле и нервной встречи с шепчущими сил совсем не осталось, и голова тяжёлая. Поднесла светильник ближе к ранению: так и есть! Если присматриваться, если свет упадёт под определённым углом, вот как сейчас, то видны тончайшие золотистые нити. Странные золотистые нити, откуда им взяться? Бросила подозрительный взгляд на мягкую серую ткань, в которую был завёрнут кинжал, и снова вернулась к ране.
Действуя осторожно, попыталась убрать золотистую нить. Одну, вторую, третью. Тряхнула головой, отгоняя сон. Нельзя спать сейчас! Нельзя!
Что бы это ни было, я убрала. Теперь ещё раз попытаться исцелить. Потёрла ладони, прикрыла глаза, призывая дар. Искра отозвалась с трудом. Моя внутренняя батарейка на исходе, дико клонит в сон, и невозможно противиться этому.
Чувствуя тепло в ладони, накрыла ею рану. Щека коснулась тёплой кожи на груди Даркнайта. Размеренный стук его сердца успокаивал. Сознание уплывало. Нельзя спать, нельзя, я не сплю, сейчас открою глаза и…
«Мэрион! Мэрион!»
Ощущение полного
