* *
Историк М.В. Барро пишет о кодексе так: «Первые три пункта говорили об устройстве трибуналов, о публикации приговоров против еретиков и отступников и назначали „отсрочку милосердия“ для желающих сознаться и обратиться. Шесть последних установили порядок чинопочитания среди инквизиторов, остальные девятнадцать охватили все случаи инквизиционного процесса. Кто сознается до срока, тот мог рассчитывать на помилование, если выдавал других еретиков. Начиная с 11-го пункта, инструкция говорила о еретиках упорных. Если такой еретик сознавался после долгого сидения в тюрьме, то его осуждали на вечное заключение»[191].
Франсиско Гойя. Трибунал инквизиции. 1814 Картина разделена на две зоны. С левой, освещенной стороны изображена группа лиц, прежде всего монахов и инквизиторов, а также четверых подсудимых в характерных позорных колпаках. Подсудимые выслушивают приговор, оглашаемый одним из монахов с трибуны. На правой же части полотна, за одной из колонн, изображена бесформенная толпа зрителей, сливающаяся с мрачной стеной. В центре изображен одетый в черное священник с золотым крестом на груди, который указывает левой рукой на осужденных, не глядя на них и тем самым выражая свое к ним презрение.
О так называемой отсрочке милосердия (месячном сроке еретикам для добровольного объявления самих себя) можно сказать следующее: за добровольную явку в Священный трибунал, сознание и отречение всем было обещано прощение и сохранение имущества.
В «Истории инквизиции» И.Р. Григулевича читаем: «Те, кто попадался на эту удочку, должны были купить свое спасение ценой гнусного предательства, сообщая своим палачам имена, положение, местожительство и прочие приметы всех известных им „вероотступников“ или подозреваемых в вероотступничестве лиц. Эти показания, в конечном итоге, не спасали малодушных от костра, так как, расправившись с упорствующими вероотступниками, инквизиция расправлялась также с этими своими пособниками»[192].
На самом деле инквизиция действовала следующим образом. Инквизитор со своей свитой приезжал в тот или иной город или селение. Там он созывал всех жителей и местное духовенство и читал им проповедь о цели своего визита. Затем он приглашал откликнуться всех, кто желал покаяться в ереси. При этом еретикам давалось «льготное время» (30 дней), чтобы сознаться в грехе. Если они совершали это в указанный срок, их обычно принимали обратно в лоно церкви, не накладывая более сурового наказания, чем епитимья[193].
При этом «принятый обратно» обязан был назвать имена и дать подробную информацию обо всех других известных ему еретиках. Как видим, инквизиция вполне готова была быть снисходительной по отношению к одному грешнику при условии, что он выдаст ей других.
По мнению противников Торквемады, основные положения кодекса инквизиции, который теперь принято называть кодексом Торквемады (а он потом неоднократно дополнялся и корректировался), сводились к следующему: инквизиция объявлялась «тайным судилищем, первой и последней инстанцией, рассматривавшей дела еретиков».
Например, уже цитировавшийся нами Манюэль де Малиани называет этот документ «кровавым кодексом», а Хосе Амадор де лос Риос в своей книге «Исторические, политические и литературные исследования о евреях в Испании» – «кодексом террора».
Решения инквизиции считались окончательными и пересмотру не подлежали. Лица, обвиненные ею в ереси и не признавшие себя виновными, подлежали отлучению от церкви и передаче светским властям для принятия решения о сожжении. Обвиняемый в ереси мог спасти себя от смерти только путем полного признания своей вины, выдачи всех своих сообщников, отречения от еретических воззрений и беспрекословного подчинения воле трибунала.
Принято считать, что кодекс Торквемады не устанавливал какого-либо срока для проведения следствия и суда над обвиняемым. Инквизиция была властна держать свои жертвы в предварительном заключении неограниченное время. В результате имели место случаи, когда узники томились в застенках инквизиции десятки лет до вынесения им приговора.
С другой стороны, нельзя не заметить, что кодекс серьезно ограничил произвол инквизиторов на местах и расширил права подследственных. Например, под страхом лишения должности «инквизиторам и другим лицам, причастным к трибуналу», воспрещалось принимать от обвиняемых или их родственников любые подарки. Это означает, что Торквемада самым серьезным образом боролся со взяточничеством в подконтрольной ему организации.
Постановления об аресте и пытке, а также обвинительное заключение могли выноситься только коллегиально. Инквизиторы обязаны были старательно следить за своими подчиненными, чтобы они были точными в исполнении своих обязанностей.
Если оказывалось, что обвиняемый знаком с инквизитором, и ему казалось, что арест связан с какими-то личными мотивами, дело немедленно передавалось в вышестоящую инстанцию.
Для свидетелей, давших ложные показания, предусматривалось суровое наказание, а любое решение суда могло быть обжаловано в Ватикане.
Двадцать вторая статья кодекса вообще выглядит очень гуманно, так как делает обязательным попечительство о несовершеннолетних детях осужденных (выдача им части конфискованного имущества, забота об их воспитании и христианском просвещении).
Кстати сказать, вопреки расхожему мнению, инквизиция не старалась обязательно доводить дела еретиков до костра, не опробовав в течение долгого времени все остальные средства. Кодекс Торквемады предписывал инквизиторам побуждать родных и друзей обвиняемого, а также духовных лиц и всех граждан, известных своей образованностью и благочестием, посещать его в тюрьме для беседы. Сами епископы и инквизиторы неоднократно убеждали заключенного принести покаяние и вернуться в лоно церкви. Хотя некоторые «идейные» узники считали себя мучениками и сами желали как можно скорее взойти на костер, инквизиторы на это обычно не соглашались. Наоборот, трибунал старался переубедить узника и уверить его в том, что, раскаявшись, он избежит смерти, если только повторно не впадет в ересь.
Испанская инквизиция. Гравюра. XIX век
Или взять, например, тринадцатую статью кодекса, в которой говорится о наказании того, кто, получив отпущение, начнет хвастаться, «что скрыл разные преступления». Гневный обличитель инквизиции Хуан Антонио Льоренте, служащий основным источником для многих последующих исследователей, считает, что эта статья «носит очевидный характер жестокости, потому что вполне возможно, что обвиняемый просто забыл многие из своих прегрешений»[194]. Подобный довод звучит уже просто смехотворно: всегда и везде, если преступник что-то «просто забывал», это не избавляло, не избавляет и не будет избавлять его от ответственности.
Согласно кодексу Торквемады, генеральный инквизитор руководил деятельностью всех трибуналов. В распоряжение Супремы поступали все штрафы и конфискованное имущество. Потом треть уходила в казну государства, а все остальное составляло бюджет инквизиции.
Все служители инквизиции должны были обладать «чистой кровью». Была разработана подробнейшая
