в то, что он старый. Хотя он и в двадцать семь… Но тут папа! Папа – это другое. – Ты просто с головой в работе и не хочешь устроить личную жизнь. А чего ты все один да один?
– Давай ты первая, – подкалывает меня папа, – а я сразу за тобой.
– Тогда точно состаришься.
– Переживу. Поехали домой, а? Закажем пиццу твою любимую. Мне очень стыдно за все, что происходило, дочь, я хочу извиниться. – Папе стыдно, я это вижу. И в целом это лучше любых извинений – его понимание проблемы. Если понимает, значит, не допустит повторения. А значит, у нас снова все в порядке.
– Не поеду, пап, не обижайся. – Я улыбаюсь и начинаю делать те самые бутерброды. Их для полноты атмосферы ну очень не хватает. – Я привыкла уже тут спать, вечером Вольта заберу. Тем более мы с Владимиром только привыкли друг к другу, подкармливаю его иногда, чтобы не умер от голода. Хотя я все равно уверена, что он робот.
– Ты правда не сердишься больше? – спрашивает он с надеждой. Папе сложно, я знаю. А я не дура какая-то, его нервами играть и собственными руками продлевать ссору.
– Честное кудрявое, пап. Все в порядке.
И все действительно в порядке. Мы весь день с папой вместе, смотрим фильм, болтаем, вспоминаем прошлое, успеваем погрустить. Кажется, этот день отправится в копилку самых лучших. Мне очень давно не было так хорошо, как сейчас.
Папа еще несколько раз зовет меня к себе, но мне действительно не хочется. Оставить Вольта еще на несколько дней я банально не готова, да и квартира мне слишком родная стала, как будто бы я тут всю жизнь жила, а не пару лет всего. Но он не обижается, понимает все. И после очередного отказа эту тему не поднимает больше.
Обнимаемся долго, когда папа собирается уходить. Говорит мне быть осторожной и, если я еще раз замечу того, кто за мной ходит, сразу звонить в полицию и ему, а Владимир поможет его задержать до приезда всех вышеперечисленных.
– Я на днях был в полиции, обрисовал ситуацию, намекнул на вознаграждение. Поэтому при случае они не должны больше сделать вид, что нет состава преступления. Главное, чтобы он вышел из тени. С Владимиром ты будешь в безопасности, но постарайся больше быть дома, я волнуюсь, хорошо?
– Обещаю, пап, сидеть в башне под охраной дракона и дальше. Уже привыкла, почти не грустно.
Папа уходит, а я сразу бегу одеваться. Мне нужно уговорить Володю сходить со мной в магазин. Точнее, мне с ним. А потом позвоню Леше, чтобы вынес мне Вольта. И день окончательно можно считать удавшимся.
Через полчаса я уже стою у двери полностью собранная и упрашиваю охранника сходить до супермаркета. Вообще, он старается ходить один, чтобы меньше светить меня на улице, но я же не могу просить его купить тампоны, правда?! Сказала Сашке, она похихикала, но со мной согласилась, что мне проще пойти самой, чем объяснить двухметровому роботу, сколько мне нужно капелек и почему именно этой фирмы.
– Владимир, ну вы будете рядом, а мне нужны вещи для личной гигиены, которые вы без меня купить не сможете! – выдаю я всю правду, устала упрашивать. Мне кажется, он даже на долю секунды смущается. Ну, если у него есть такая эмоция в наборе. Потому что я вообще не уверена. Зато он сдается сразу почти. И уже через минуту мы едем в лифте.
Так хорошо пройти куда-то дальше, чем до лавочек у подъезда. Неописуемое чувство, даже три минуты до супермаркета кажутся прекрасной прогулкой.
Мы заходим в магазин, набираю себе еще фруктов, улыбаюсь, что не приходится самой таскать корзину. Удобно! Хотя я бы лучше корзину поносила, конечно, чем нуждалась бы в круглосуточной охране.
На улице темно, возвращаться назад через дворы даже с Владимиром не слишком-то спокойно. Иду чуть впереди, достаю телефон, чтобы набрать Лешу и попросить вынести Вольта к подъезду, но вдруг слышу очень громкий звук разбитого стекла и замираю на секунду, а потом оборачиваюсь.
Чтобы увидеть, как все мои фрукты катятся по земле, а дезориентированный Володя хватается за разбитую голову и пытается поймать обидчика, чуть пошатываясь.
Тот совсем небольшой, но юркий, он быстро обходит Владимира и направляется в мою сторону, так и держа в руках разбитое горлышко от бутылки.
Я пячусь назад, внутри паника, не знаю, что делать и куда бежать. Сзади темно, впереди он, что по бокам, вообще сообразить не могу. Руки дрожат, роняю телефон и словно со стороны слышу свой крик, когда он бежит на меня и хватает за шею…
Глава 27
Леша
В жизни часто случается то, чего мы вообще ожидать не можем. Вот вроде живешь-живешь, ешь, спишь, гуляешь, работаешь, ходишь в магазин, а потом случается что-то, что ты вообще не мог представить. Оно сбивает тебя с ног, ты шатаешься, пытаясь устоять на месте, цепляешься за все подряд, только бы не упасть. И кто-то падает. А кто-то все-таки стоит и учится ходить по этой расшатанной дощечке.
В моей жизни случилась Даша. И в тот день все дощечки подо мной сломались в труху. И с каждым разом случалось что-то, что в эту труху ссыпало осколки и сгоревшие угли, по которым ходить было все тяжелее и тяжелее. Но я ходил. Каждый раз все равно ходил и Дашу поддерживал, чтобы она на свои стекла старалась не наступать.
И вот полчаса назад я вышел в магазин, чтобы купить Вольту корм и себе что-нибудь, а сейчас сижу с порезанной рукой в открытой «Скорой», выкуриваю третью подряд, смотрю на лежащего на земле и уже упакованного в наручники мудака и жду, когда рыжую перестанут допрашивать.
Я не успел даже до супермаркета дойти, услышал звон разбитого стекла. Напрягся, сделал пару шагов в сторону, откуда шел звук, а через секунду сорвался с места, когда до слуха донесся крик Даши. Испуганный, истошный, истеричный. Я так не бегал быстро никогда, наверное. Сначала заметил, как Владимир падает на землю, потом урода, который Дашу за шею держал крепко, угрожая ей разбитой бутылкой.
Сам не понял, как все случилось, но конечно, кинулся на него, я не мог иначе. Дашку он отпустил сразу, но царапнул щеку немного, а я на бутылку эту сам напоролся, распорол руку, прилично так. Но уложить его труда не составило, он не слишком больше Даши. Роста такого же, только крепче немножко.
Рыжая сразу полицию
