долго? — Мгновенно сменяет тему.
— Половину точно. Ну так о чем ты думал?
— Ускоряйся. Я почти уже закончил.
Он издевается надо мной? Сжав в руке кисточку, я обхожу дом и, вырулив из — за угла, мгновенно кидаюсь претензиями:
— Ты специально меня выводишь?
— И в мыслях не было.
Он даже не соизволил посмотреть на меня. Будто специально трепля нервы.
— Зачем ты это делаешь?
— Наношу покрытие? Это способ защитить дерево и помочь краске лечь ровно. А я разве тебе не говорил, что собираюсь покрасить беседку? — Он усмехается — Решил сменить обстановку. Как думаешь, зеленый подойдет? Или лучше более нейтральный цвет?
— Хватит! — Визжу я, топнув ногой и пульнув куда то в кусты кисточку. Моя грудь вздымается, сердце колотится, а в голове сплошной шум. Теперь взгляд Егора, прямой и спокойный, направлен на меня, но в глазах так или иначе удается уловить напряжение. В моих собственных глазах ураган бушует, потому что я не привыкла, когда меня держат за идиотку. А он точно делает именно это, играя в только ему понятную игру. — Чего ты пытаешься добиться? Я тебя не понимаю. То ведешь себя как последний мудак, то искренне раскаиваешься, а потом играешь в загадки.
— Я такой, какой я есть, Алиса.
— Это не так — я делаю к нему шаг, но тут же останавливаюсь. — Я видела, каким на самом деле ты можешь быть. И это далеко не то, что происходит сейчас. Для чего ты затеял эту игру? Для какой цели? Пытаешься вывести меня на эмоции? Так радуйся, у тебя это получилось.
— А может, я пытаюсь дать понять тебе одну вещь, которую ты сама не в состоянии осмыслить. — Устало бросает он, ставя на землю банку с кисточкой. Вытирает руки тряпкой и подъезжает ко мне. Я сглатываю, когда его колени, облаченные в джинсовые бриджи, касаются моих голых ног. А его руки берут мои ладони в свои и крепко сжимают.
— Что ты делаешь? — Шепчу я. Теперь сердце подпрыгивает к горлу и падает в район желудка от закипевшего волнения. Пальцы Егора чуть шершавые, но такие горячие. Как и его взгляд, которым он смотрит на меня неотрывно.
— Я не делаю ничего, что бы могло тебе не понравится. Ну же, Алиса. Не упрямься. Мы же оба понимаем, что нас тянет к друг другу, и это притяжение не подвластно контролю. Да, в прошлый наш разговор я наговорил тебе всяких глупостей. Облажался, не спорю. Но только потому, что злился на тебя. И мне хватило двух дней, чтобы решить, что именно для меня важно. Я далеко не принц, зато я человек. Живой человек. И всё это благодаря тебе. Только с тобой я могу быть настоящим. Только с тобой мне хочется чувствовать себя счастливым и продолжать жить, несмотря ни на что. И только тебя я вижу в своем будущем. Пожалуйста, Алиса, не закрывайся от меня.
— Я… — слова застревают в горле потоком вспыхнувшей нежности, теплоты и огненного страха.
— Не бойся прыгать без парашюта — Мягко шепчет Егор, поглаживая пальцем мою ладонь — Потому что за твоей спиной всегда будет тот, кто поможет тебе не разбиться.
— Сам придумал? — издаю нервный смешок, глотая воздух.
— Нет — Ухмыляется он, почесав пальцами затылок — прочитал у кого — то в интернете.
— Так я и думала.
— Иди сюда — он подзывает меня пальцами. И я шагаю в эту пропасть, теряя рассудок. Устраиваюсь у Егора на коленях и смотрю в искрящиеся глаза.
— Мы сошли с ума — говорю тихо, прикрыв свои собственные глаза. — Так нельзя. Мы не можем. Отношения не для нас. Кто я и кто ты? Мы из разных миров и общего у нас почти нет.
— Замолчи уже.
И больше ничего не говоря, Егор забирает меня в кольцо своих рук, нежно поглаживая по спине и целуя в висок, чтобы заставить в мгновение забыть обо всём на свете, что глубоко тревожило меня в последние дни. Я словно опустошилась и тут же наполнилась. Словно умерла и возродилась, как птица Феникс. Словно выбралась на свет после долгой жизни в темнице.
Глава 27
— И как давно ты рисуешь? — Спрашиваю кусая яблоко, с интересом наблюдая, как Егор расписывает беседку в стиле лесного царства. С помощью разных кисточек появились настоящие шедевры в виде скачущих лошадей на фоне зеленой лужайки, семейства медведей и олененка из мультика «Бемби» в компании зайца. Верхний фон пришлось красить мне, потому что Егор в силу своего положения сам не дотягивался. Правда, ухрючившись в краске и едва не прибив банкой Егора, я решила, что лучше буду в качестве наблюдателя, чем отбитого помощника.
— С восьми лет — поясняет он, макая кисточку в зеленую краску — Это единственное, что я умею в своей жизни.
— У тебя талант. Тебе бы картины рисовать и продавать где — нибудь на богемных выставках.
— Ты преувеличиваешь мои способности.
— Вовсе нет! — Выкинув огрызок в мусорный бак, я вытираю ладони о ткань джинсовых шорт, которые теперь придется выкинуть после пятен краски, и подхожу к Егору. Сейчас он пытается изобразить лес, вырисовывая каждый лепесток на деревьях. — Какая тонкая работа. Это же сколько нужно терпения и труда, чтоб так старательно всё делать. Нет, у тебя точно талант. Почему ты раньше мне не рассказывал?
— Потому что до недавнего времени я даже думать не мог о рисовании. Словно в мозгах кто — то блок поставил. Постоянно приезжал в мастерскую, смотрел на мольберт, на полотно, на краски. Но по итогу уходил ни с чем. Не получалось. И я даже успел смирится со своей никчемностью, как вдруг появилась ты.
Эти слова он говорит, глядя прямо на меня. Я тут же теряюсь под напором карих глаз и перевожу взгляд на очертания дуба.
— Очень реалистично.
Мне пока сложно вести себя в компании Егора беззаботно и расслабленно. Мы решили попробовать. Но это решение до сих пор никак не укладывается в голове. Я хочу и в тоже время боюсь
