– Совершенно с вами согласен, миледи. – Натаниел улыбнулся. – Сейчас вам нужно решить только одно: войдете ли вы в этот дом, где вас ожидает горячая ванна, отменный ужин и свежее белье? Или вы желаете провести еще одну ночь в гостинице со сквозняками и на застиранном белье? Отвечайте же, леди Марденфорд.
Шарлотта вынуждена была признать, что ее спутник обладал редким даром убеждения. Всего лишь несколькими словами он заранее отмел все ее возражения.
Шарлотта молча зашагала обратно к карете. Усадив ее на сиденье, Натаниел захлопнул дверцу и, отвязав одну из лошадей, вскочил в седло.
– Мне лучше поехать вперед, – сообщил он. – Тем более что день такой превосходный.
Шарлотта посмотрела на него через открытое окно:
– Иногда вы мне ужасно не нравитесь, мистер Найтридж.
Он весело рассмеялся:
– А иногда ужасно нравлюсь, не так ли, леди Марденфорд?
– Это поместье досталось нам от дяди, брата моей матери, – сообщил Натаниел.
Они шли по первому этажу дома. Шарлотта решила немедленно осмотреть его, как только спустилась вниз из отведенной ей спальни. Причем шагала она очень медленно и тщательнейшим образом все осматривала, словно намеревалась заполнить весь день этой прогулкой.
– Дом не так уж далеко от Лондона и из окон открывается очаровательный вид, – заметила она, выглядывая из окна столовой. – А там, на том холме, лошади? Это что, ферма?
– Мой старший брат разводит здесь лошадей. Однако он редко появляется в этих местах.
– Значит, это его собственность?
– Кто на самом деле владеет поместьем, неясно.
– Не думала, что в Англии есть хотя бы клочок земли, чей владелец не установлен.
– Именно так и обстоит дело с этим поместьем. Мой дядя оставил его кому-то, но его завещание сочли сомнительным, как это нередко случается. Поэтому мой отец владеет им в ожидании решения Верховного суда.
Шарлотта проследовала к другому окну. Растущее под ним дерево рассеивало проникающий в комнату свет. В этом освещении лицо Шарлотты очаровывало и восхищало. «Сейчас она как Мадонна на полотнах старых венецианских мастеров», – думал Натаниел, любуясь своей гостьей.
– Кому ваш дядя завещал землю? – спросила Шарлотта.
– Мне.
Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:
– Вы унаследовали это поместье, а ваш отец мешает вам получить его?
– Он делает это мне в наказание. У него были планы насчет меня, которые я не принял. А я строил свои планы, которые пришлись ему не по душе. Вот он и решил проучить меня. Решил таким образом доказать, что его план лучше. Я пошел на компромисс, но ему этого недостаточно.
– На какой же компромисс вы пошли?
– Я согласился не быть актером.
Шарлотта улыбнулась:
– Господи, Натаниел, неужели вы всерьез думали об этом?
– Да, всерьез. Но сначала, чтобы смягчить его, я окончил университет и даже получил степень бакалавра. А потом сообщил отцу, что ухожу на подмостки. Когда он услышал это, его чуть не хватил удар.
Шарлотта захихикала и приложила ладонь к губам.
– Могу себе представить. Получился бы неплохой скандал. Сын графа Норристона, играющий на сцене. С вашей стороны было очень любезно изменить свое решение.
– Это была огромная жертва с моей стороны. Я чувствовал свое благородство. Я ожидал: чем бы я ни занялся после этого, это будет приветствоваться, потому что любое занятие все же лучше театра. Но конечно, я ошибался. Люди вроде моего отца не просто заинтересованы в том, чтобы избежать худшего и достичь чего-то лучшего. Они хотят обеспечить себе самое лучшее.
Шарлотта очаровательно наморщила носик.
– Вы имеете в виду, что ему не нравится ваше нынешнее занятие?
– Если бы я стал юристом и годами обирал состоятельные семьи, занимаясь имущественными спорами, он, возможно, одобрил бы мое занятие. Что же касается Олд-Бейли…
– Да, понимаю, – кивнула Шарлотта. – Вы сообразили, что зал суда – своего рода сцена, не так ли? Поэтому решили, что можно быть актером и там.
– Да, совершенно верно. Я понял это, когда выступил в первый раз и увидел, какое впечатление произвел на публику. Меня учили риторике, чтобы я мог применить ее в церкви. Я вел свое первое дело так, словно был проповедником. Актеры, священники, юристы – все мы пытаемся что-то внушить своим слушателям. В конце концов, я решил, что вполне могу рассматривать зал суда как сцену.
Когда вошли в гостиную, Шарлотта внимательно посмотрела на своего спутника:
– Из вас получился бы великолепный актер или священник. Полагаю, ваш отец хотел бы видеть вас священником.
– Он хочет этого до сих пор. И вот это… – Натаниел указал на стены, на потолок и на пейзаж за окном. – Все это и многое другое ожидает меня в том случае, если я соглашусь.
Шарлотта присела на стул. Немного помолчав, пробормотала:
– И многое другое? – Казалось, она о чем-то раздумывала. – А что, поместье очень велико? Здесь есть фермы, рента?
– Очень приличная.
– И ради нее вы выступали в Верховном суде против графа Норристона?
– Нет, совсем не так. Что же касается дела, то оно и сейчас находится там, но все это может тянуться десятилетиями.
– Значит, именно поэтому вы живете в Олбани? Если так, то вы платите высокую цену за свою независимость.
– Вы не совсем правильно понимаете ситуацию. Норристон не так уж упрям. Мне причитается небольшое содержание. Кроме того, я имею долю в наследстве моей матери.
Шарлотта в задумчивости осматривала гостиную, Потом перевела взгляд на Натаниела;
– Почему вы привезли меня сюда?
– Думаю, вам это понятно, Шарлотта.
Она немного покраснела, но задумчивое выражение не исчезло с ее лица.
– Я говорю о вашем первоначальном намерении устроить этот визит. Вы предложили мне брак три дня назад. Если бы я приняла ваше предложение, я приехала бы сюда как ваша невеста, не так ли? Что вы намеревались показать мне в этом доме? Что я выхожу замуж за человека, которого невозможно подкупить? Или что я стану супругой человека, который может дать мне богатство, если мне того захочется?
Она была умна. Очень умна. Возможно, к сожалению.
– Мне просто хотелось описать вам мое положение и услышать ваше мнение по этому поводу. Поскольку вы отвергли мое предложение, в этом разговоре не было необходимости, но он все равно состоялся.
– Когда вы женитесь, вы пересмотрите свои взгляды?
– Полагаю, этого может потребовать ответственность за жену, не правда ли?
