от тебя, — вмешалась Амалия.
— Что?
Пока мужчина не надумал себе всяких глупостей, мне пришлось объяснить ему всю ситуацию, а еще довериться словам Амалии. Все равно убежать от него сейчас не получится, а так, есть возможность потянуть время и дождаться Разина, который поймет, что у меня возникли проблемы.
— Артур Михайлович, отец Амалии, беспокоится о ней и считает, что его дочь не могла добровольно согласиться на брак с… таким, как ты, — я увидела, как Преображенский недовольно скривился, услышав мои слова, как его верхняя губа дернулась. Похоже, он начал выходить из себя. — Сегодня я должна была вытащить её и проводить в безопасное место.
— Амалию проверяли, как полагается, по закону и внушения на ней не было! — выплюнул слова Преображенский. — Так, какого черта Артур Михайлович устроил?! Амалия никуда не пойдет!
Видимо, то, что при определённом таланте можно заставить женщину выйти замуж за мага-менталиста, Преображенский даже не рассматривал. Означало ли это, что можно не искать нечистого на руку мага, осуществляющего контроль и проводящим собеседование с потенциальными невестами менталистов? Похоже на то. Следовало срочно сменить тему.
— Амалия успела мне рассказать, что помогает тебе, что твою сестру кто-то пил, — я заметила укоризненный взгляд Романа, обращенный на Амалию.
Та вспыхнула, как маков цвет, и потупила взгляд, а Преображенский на удивление успокоился и снова прижал к себе супругу.
— Да, это так. Поэтому уходи. Мне не нужны лишние разговоры. Не хочу, чтобы меня в чем-то подозревали.
— Никто ни в чем тебя не будет подозревать. Наоборот. Раз мы разобрались в ситуации, Амалии ничего не угрожает, и в наших услугах она не нуждается, то давайте встретимся за периметром и поговорим. Скажем, завтра в обед? Ты расскажешь нам, как получил приглашение на этот вечер.
— Я ничего не собираюсь вам объяснять. Кто ты и кто за тобой еще стоит? Я знаю, что Разина давно не было на этих встречах.
Да уж, уговорить Преображенского пойти на контакт оказалось труднее, чем расположить к себе Амалию.
— Да, его давно не было на этих встречах. Разин проходил длительную терапию. Весь рассказ займет много времени. А здесь не то место, где можно безопасно вести беседы. Давай все-таки встретимся завтра. Мы подъедем к вам. Да и разговор будет в твоих интересах. Сам понимаешь, без объяснений Артур Михайлович не успокоится. Если не мы с Разиным, то кто-нибудь другой украдет твою жену. А мы сможем убедить его, что Амалия с тобой добровольно… — я уговаривала Преображенского, а сама мысленно решила не говорить о том, что безопасники занимаются расследованием.
Пусть Зарецкий решает сам, что можно говорить, а что — нет. Мужчина долго хмурился и думал, а потом сказал:
— Хорошо, будем ждать вас к часу.
Неожиданно послышался хруст ветки — кто-то шел к нам. Преображенский схватил Амалию за руку и потянул в сторону, скрываясь из вида. Я тоже не стала задерживаться и поспешила в другую сторону. Туда, где нас ждал Зарецкий.
Разин в скором времени догнал меня. Поэтому пришлось поведать ему краткую версию событий, пока тот осматривал мою едва затянувшуюся корочкой рану. А вскоре мы подошли к обусловленному месту встречи. Там уже стоял Зарецкий в чёрной одежде и в чёрной шапке, которую он стащил с головы. Мой босс стремительно подошел к нам.
— Где Амалия? И что с тобой? Почему ты все в крови? — со злостью прорычал Зарецкий.
Было совершенно непонятно: то ли из-за того, что операция провалилась, то ли из-за того, что я пришла в таком состоянии. Мне очень хотелось верить, что виной всему вторая ситуация, хотя сначала надо ответить на все вопросы.
— Со мной уже всё в порядке. Жена Андрея напала на меня, поэтому пришлось защищаться. А с Амалией открылось кое-что неожиданное. Оказывается, она добровольно вышла замуж за Преображенского… — и я снова пересказала о новых деталях в нашем деле.
— Давайте тогда закругляться и уходить, — это все, что ответил Зарецкий, молча слушавший меня и никак не прокомментировавший сложившуюся ситуацию.
Вернув шапку на голову и натянув ее как можно ниже, он растворился в тени леса. Признаться, от такого холодного прощания я даже расстроилась. А с другой стороны, что я хотела? Сама же против отношений. Так почему меня так задевает равнодушное отношение Зарецкого ко мне? Неужели я хотела, чтобы он поставил личное превыше работы или полез проверять, насколько глубоко меня ранили? Тем более я сама сказала, что со мной все в порядке. Из неприятных мыслей меня вырвал голос Разин.
— Ты готова? — спросил он, а я кивнула.
Супруг бережно надрезал чёрное бархатное платье в нескольких местах и разорвал тонкие золотые цепи на боку, но оставил их висеть вдоль моей ноги. Прическу распускать не потребовалось, волосы и так растрепались от бега. А вот то, что я вся была в крови, очень даже соответствовало псевдоистории. Даже не пришлось повторно разрезать кожу на теле. Достаточно было надавить на рану, чтобы Разину хватило крови измазать белоснежную рубашку. Он вырвал пару пуговиц и расстегнул ее до середины, а потом спустил еще ниже с моего раненого плеча платье и измазал мою шею и грудь кровью. Я отрешенно смотрела вперед, удерживая себя от того, чтобы посмотреть на то место, где скрылся Зарецкий. Я не обращала внимания на Разина, который, как настоящий художник, наносил кровавые мазки на холст моего тела. Но тут краем зрения я уловила шевеление и посмотрела в сторону. Зарецкий, который, как оказалось, никуда не ушел, прислонился к стволу дерева и, держа рацию в руке, молча наблюдал за нами. По его лицу сложно было что-либо понять.
Спустя пару минут Зарецкий сообщил нам о времени общего сбора и ушел, на ходу говоря в рацию об отбое операции. А мы пошли обратно.
Я отказалась от помощи медиков, а Разин не стал настаивать этом, как и навязывать компанию. Признаться, я немного стала переживать о том, что он действительно может сорваться. Нужно было уточнить у Зарецкого, приезжала ли его психотерапевт.
В коридоре я с удовольствием сбросила с себя длинный бежевый плащ, в котором покинула особняк. Тут же оставила чёрное, не подлежащие ремонту платье прошла в ванную комнату. Там набрала полную ванну приятно пахнущей водой и опустилась туда. Я расслабилась и постаралась не думать о том, что сегодня произошло. Лучше буду думать завтра.
Когда я уже высушила волосы, а на распаренное тело набросила полотенце и вышла из ванной комнаты, то услышала вкусные запахи на кухне. Желудок буквально съежился от голода.
