надо, оно покажет секретные знаки…
– Нешто ты глупее людей, ежели не можешь их вещам ладу дать? – перебил лесовика Леший.
– Отчего ж не могу? Вот ентот прибамбас освоил. Дай только срок, владыка, и в тех пимпочках разберусь менее, чем за полвека.
– Мыслю я, от энтих вещиц людских и все беды наши, – молвила молчавшая до сих пор Веселина. Как овладели людишки силой лиликтрической, да наделили ею изделия всякие разные, так и не стало нам житья в исконных землях.
– А вот мне нонче иначе мнится, – возразил речнице Терентий. – Беды наши не от лиликтрической силы, а от того, что не приняли новое, воспротивились ему. Вот енто новое нас и поперло.
– И, ква-буль, чего ж ты ране не прозрел, квалова твоя дубовая? – булькнуло из болотца. – Отчего лес свой едвква не погубил?
– Дык оттого, ета вотета вот, что некому вразумить было. Я-то по дремучести своей как мыслил, ежели от людишек лесу вред, то гнать их надо. Ан не вышло. Я их волками – они облаву на волков, а заодно и другого зверя побили.Я их клещом-кровопийцем – они его химией-порошком, от которого тьма иной живности погибло. И так во всем – я их так, а они с под вот эдак. Благо владыка, – лесовик низко поклонился Лешему, – узрев наши беды, вернулся, да вразумил, что людишек не гнать надо, а к нужному делу принуждать. Оттого от них и беды, что по скудоумию своему не могут сами с дарованной силушкой сладить.
– То ты верно мыслишь, – кивнул лесовику Леший. – Однако и грань переходить людишкам нельзя позволять. Отчего, скажи, этот Хват тебя Гоблином величает?
– А-а, дык енто вот, Гоблин – то, значится, подзывной. Подзывным положено друг друга по прибамбасу подзывать, дабы ежели ворог какой подслушает, то не уразумел, кто кого подзывает. Ну, вот ежели бы кто услышал, что Дрюлик кличет Терентия, так сразу бы и сообразил, мол, ага, значится Дрюлик Терентия зовет. А так-то вражине, пень ему в левое ухо, и невдомек, кто такой Гоблин, какому Хвату он понадобился?
– Путано все. Путано и не понятно, – почесал затылок Леший, косясь на Катерину, с трудом сдерживающую смех, в особо острые моменты прикрывающую рот ладошкой так, что создавалось впечатление, будто она сдерживает рвотные позывы. – А про какие такие квадраты и поляны энтот хитрый Хват толковал?
– То вовсе просто, владыка, – лесовик извлек из-за пазухи и расстелил на травке пеструю скатерку. На удивленный взгляд Лешего пояснил: – Енто карта.
– Ишь, ты! – владыка присел на корточки. – Не видывал до селе столь искусно нарисованных карт. И какие ж страны-государства здесь показаны?
Терентий одарил владыку взглядом, в коем мелькнуло некое сочувствие.
– Тут не страны-государства, а токма град с окрестностями. Вот енти зернышки означают терема. А ента зелень, значится, лес. И вот же как хитро людишки придумали карту на квадраты разлиновать. Вишь, буквицы вверху, а сбоку цифири. Ставлю палец на буквицу «есть», другой палец на цифирь четыре, свожу их вместе – это и есть квадрат Е4.
– Ловко! – восхитился Леший. – А что за зона икс?
– То у нас с Хватом уговор, ежели он мне срочно надобен, то уходит с людских глаз долой, дабы никто не узрел, как портал открывается. Порталом Дрюлик большой призыв называет, – пояснил Терентий.
В этот момент рация зашумела, и из нее донеслось:
– Гоблин! Гоблин! Я Хват! Шеф, ну где ты там? Я уже заманался ждать!
– Давай сюда своего Хвата, – кивнул Терентию владыка, доставая одно из металлических колечек.
Глава 16
Более часа бродили по терновому лабиринту полковник Майоров и капитан Бойцов. Давно выплеснуты все эмоции, слова и ругательства, предназначенные чертову бородачу, заманившему их в шипастую ловушку. Давно оставлены попытки продраться сквозь непролазные колючие заросли. Спрятаны в карман бесполезные мобильники, ибо не только отсутствует сеть, но недоступен даже экстренный вызов. Осталось только зло шагать по зеленому коридору, в надежде, что он куда-нибудь выведет.
– Вроде бы голоса слышны, – остановился, прислушиваясь, Бойцов.
– Точно голоса. И вода плещется, – тоже напряг слух, страдающий от жажды полковник, и облизал пересохшие губы.
Они ускорили шаг. Голоса приблизились, но вот стали слышаться правее, а вскоре и вовсе отдалились. Оба ответвления, которые им встретились, вели налево.
Не удержав вновь вспыхнувших эмоций, капитан зарычал и пнул зеленую стену. В ответ ему на погон шмякнулась жидкая птичья какашка. Вытирая обрызганную щеку, он скосил глаза на плечо и неожиданно успокоился. Клякса легла на погон майорской звездочкой. Не зря же существует поверие, будто в ляпаться в дерьмо – к добру. А если дерьмецо свалилось свыше, да еще и с таким прямым намеком…
– Приведи себя в порядок, капитан! – прервал мечты Бойцова строгий голос Майорова.
Полковник тоже верил в приметы и справедливо полагал, что эта клякса должна была шмякнуться на его погон. Тем более, она и по размерам как раз соответствовала генеральской звездочке.
Капитан смущенно вытер птичью какашку одноразовым платочком и, скомкав, хотел забросить его в кусты. Однако появившаяся мысль, что так можно отбросить предначертанную удачу, заставила зажать платочек в кулаке и незаметно сунуть в карман. И удача не заставила себя ждать. Вскоре тропа сделала несколько поворотов вправо. Голоса и плеск воды снова приблизились. И вот путникам открылся берег водоема. Под небольшим обрывчиком по пояс в воде лазили четверо голых мужчин.
– О! – заметил прибывших щербатый мужик. – К ментам начальство прибыло.
– Разрешите обратиться, товарищ полковник! – коротко стриженный белобрысый парень вытянулся и хотел было приложить к пустой голове руку, в которой держал огромного рака, но вовремя опомнился. Рак разочарованно щелкнул клешней, едва не дотянувшись до человеческого уха. А парень представился: – Сержант Пустовалов.
Подозрительно покосившись на щербатого, Майоров кивнул белобрысому:
– Обращайся.
– Товарищ полковник, а где мы находимся? – сделав небольшую паузу, сержант добил начальника полиции вторым вопросом: – И когда нам отсюда можно будет выйти?
***
– Але, – Евгений Лошадкин поднес трубку к уху.
– Доброе, мать его, утро, Палыч, – услышал он голос Хватова. – Как там у твоего Виталика дела? Дерево еще не выкорчевали?
– Да слава Богу, моими молитвами все хорошо. Дерево само собой ликвидировалось. Будто и не было его.
– Да ты чо! А этот светила задниц чего говорит?
– Профессор-то? – Лошадкин усмехнулся. – Профессор рвет и мечет. Жалеет, что не успел пересадить саженец себе. Теперь все дерьмо моего чадушки тщательно исследует, надеется найти семена.
– Эдак он твоего Виталика не выпустит, – в свою очередь хохотнул Хватов.
– А вот хрен ему! Супруга с утра пораньше поехала в область сынулю забирать.
