ударил ее по животу, что та упала. Тогда она пошла на кухню и вернулась со сковородкой. Она хорошенько избила его, прежде чем тот смог отнять ее у нее так же, как было с тем человеком с ножом. И отец сделал то же самое с этой сковородой, размозжив череп моей мамы прямо у меня на глазах.
При этих последних словах струйка крови на лбу Базза стала больше. Его череп раскололся, выпустив горячую струю, которая потекла по его лицу и груди. Кровь залила все его тело. Изуродованные мозги вытекли на его плечи, как рагу.
Лори закричала и закрыла глаза.
- Сисси?
Рука опустилась ей на спину. Лори вздрогнула и широко открыла глаза, ее била дрожь.
- Не бойся, Сисси. Это всего лишь я.
Эбби поглаживала спину Лори, делая маленькие круги, как это делала их мать, когда пыталась уложить детей спать. Лори прижала сестру к себе и осмотрела заросли. Они были одни в темном багровом лесу.
- Ты... ты его видела?
Эбби прошептала, как ребенок, рассказывающий секрет.
- Они все здесь, Сисси. Здесь, с нами.
Внутри Лори что-то стало холодным и влажным, словно просочилось сквозь одежду. Отойдя от Эбби, она увидела, что ее сестра держала в свободной руке. Лори вырвало.
Ступня Базза была покрыта запекшейся кровью. Эбби потрогала сломанную кость, торчащую из обрубка, погладила разорванную плоть и улыбнулась, будто это был ее день рождения.
- На удачу, Сисси.
Позади нее была только тьма. Ночь поглощала их, и страх заблудиться в этом лесу после наступления темноты все глубже проникал в душу. Сколько призраков будет преследовать ее, когда солнце покинет их? Сколько старых демонов всплывет на поверхность? Станет ли здесь настолько холодно, что они замерзнут до смерти? Как им найти дорогу и не споткнуться о камни и ветки?
Она не сказала Эбби избавиться от ступни и не спросила, где она ее взяла. Она сомневалась, что ее сестра вообще хоть что-то понимает. Все, что имело значение, - это идти дальше.
- Пойдем, - сказала она. - Уже темнеет.
* * *
Хижина была без окон. Последняя красная полоска на горизонте освещала ее силуэт в хэллоуинском сиянии. Лори смогла разглядеть ее с тропы. Сейчас они находились почти в сотне метров от нее. Она с трудом могла поверить, что они наконец-то пришли. Запах горелой плоти был таким же густым, как и дым, клубящийся из трубы черной радугой, текущей с той же яростью, что и река. Они были у самого края обрыва, воды бились о камни внизу, звук был таким же резким, как если бы она плавала в них.
- Вот где он живет, да, Сисси? - прошептала Эбби.
Лори кивнула, не в силах говорить, ужас смешался с чувством удивления. Она что-то открывала здесь, расшифровывала какой-то древний сон. Возможно, в этом и заключался истинный смысл ключа, который она вытащила из груди мертвой женщины. Те ужасные поиски казались теперь такими давними. Они затерялись в грязи плохих воспоминаний, став еще одним пятном дерьма на ее душе. Искалеченная жизнь, полная страданий, привела ее к этой пропасти, каждый выбор и шаг приближали ее к этому обрыву, к этому краю безумия. И она держала ключ. После десятилетий беспомощной боли Лори наконец-то контролировала ситуацию. Она давила на себя в неустанном стремлении к тому, чего хотела, в чем нуждалась. Она заслужила это - заслужила его. Эта кривая деревенская лачуга была последней остановкой в путешествии по ее собственной душе, и когда она выйдет из нее, уже не будет той Лори, которую знала и ненавидела. Этот дверной проем был родовым каналом из расколотого дерева. Она воскреснет из гнили и золы, в которой прошла ее жизнь, и наконец-то будет счастлива.
Будет радость. Будет свет. Будет любовь.
Эдмунд.
В ее сердце стало тепло. Мир видел в Эдмунде чудовище, как заметили бы в ней самой, если бы кто-нибудь узнал ее секреты. Правда причиняет боль. Острую, глубокую и беспощадную. Только любовь может облегчить страдания, потому что она - это разделение этих истин. Там, в глубине мягкого, розового живота нежности, был катарсис. Она никому не рассказывала о том, что рассказала Эдмунду. Именно так она узнала, что он - тот самый, кто принял ее самые сокровенные пороки.
- Давай посмотрим на Речного человека, - сказала Эбби.
Лори очнулась от своей задумчивости, но мир вокруг нее был еще более сюрреалистичным, чем тот, в котором она находилась. Деревья здесь были больше, истлевшие ветви тянулись по бордовому небу в пульсирующих черных прожилках. Казалось, они дышат. Лори смотрела на хижину так пристально, что забыла моргнуть. Ее глаза слезились и горели, но не хотели закрываться. Она вдруг испугалась, что забудет эту хижину и, проснувшись, обнаружит, что ее жизнь - это черствые серые руины, какими девушка всегда была, поэтому позволила слезам упасть.
Хижина наклонилась вперед, как прыгун-самоубийца над обрывом. Низкий туман, созданный дымом из трубы, скрывал землю вокруг нее, извиваясь у ног сестер, как змеиное ложе. Они приближались бок о бок, теперь ни одна из сестер не была лидером. Лори шла чуть быстрее. Это было ее задание. На этот раз Эбби не станет ее опережать, она не позволит ей этого. Когда они подошли к двери, Лори двинулась к ней, но не решалась постучать.
С крыши свисали мелкие почерневшие кости и птичьи перья, венки, сделанные из старых гитарных струн. Мертвая саранча и полевые мыши были разбросаны перед входом, как подношения. На древесине хижины были вырезаны незнакомые символы - луны и звезды в ромбах, горные львы с пентаграммами на головах, а на двери висел величественный череп существа, которое Лори не могла определить. Он выглядел почти как останки какого-то динозавра или другого доисторического зверя. На кости были нарисованы небольшие линии - что-то вроде импровизированной карты реки. Под черепом, в центре двери, находилась замочная скважина. Ни дверной ручки, ни колотушки, только ржавая прорезь.
Потянувшись за ключом, Лори поняла, что он уже лежал у нее в руке. Ей стало интересно, как долго она его держала. Он был уже не металлическим, а органическим. Будто из хряща. Обезвоженное сухожилие. Она не решалась взглянуть на него, боясь, что он откроет что-то такое, что заставит ее отказаться войти и вообще от поисков. Ключ скользнул в замок, как тела пожилых людей в акте любви. Замок издал звук, похожий на хруст позвонков, и дверь приоткрылась, слизь отслоилась от рамы.
