предлагаю, а приказываю!
— Руслан! Руслан! Отпусти её! — врач, стоявший рядом и наблюдавший за разборками, не на шутку испугался, когда увидел жестокое обращение с глубоко больной женщиной.
В этот момент он подумал о том, что Яна была совершенно права, когда не стала рассказывать о состоянии здоровья Руслану, и сейчас он понял, почему.
Дверь машины открыл Руслан и затащил меня внутрь.
— Руслан! — Алёша не отпускал попытки достучаться до здравого смысла. Он с остервенением пытался открыть дверь, но Руслан перестал обращать на это внимание.
— Что ты делаешь? — он зажал моё тело в углу.
— Яна, я хочу, чтобы ты усвоила раз и навсегда, что ты моя женщина, ты всегда будешь моей женщиной!
Руслан в бешенстве содрал одежду с моего тела. Но я не планировала сдаваться и держала ножик, который подарил мне когда-то Паша, наготове.
— Если ты еще раз дотронешься до меня, я убью тебя! — лезвие прижалось плотно к его плечу.
— Хорошо, тогда ты убьёшь меня, это тоже забавно! — его рука моментально ухватилась за блестящий металл.
Руслан крепко сжимал ножик в моей руке, кровь горячей струёй стекала по его ладони на моё тело. Рука с оружием предательски дрожала, на самом деле мне нужно было только надавить чуть сильнее, и я бы смогла покончить со всей этой болью. Ненависть к человеку, зажавшему меня в тиски, заполняла каждую клетку больного тела, но я все-таки не смогла его убить. Как раз в тот момент, когда я вспоминала все несчастья, случившиеся по его вине, Руслан выхватил у меня нож и бросил его на пол машины. Я не сопротивлялась и не плакала. Моё тело сильнее прижалось к сиденью автомобиля, после чего, последовало удушье от того, что губы, словно, обгладывают бродячие собаки. Тут же, случилось то, от чего, меня шибануло молнией: И я решила сменить тактику. Это должна быть я, а не он.
— Руслан, отпусти меня, отпусти, давай больше так не будем, ладно?
Его движения прекратились. Мы уже делали это бесчисленное количество раз, а я не помню, когда самый интимный контакт стал для нас самой мучительной болью. Вопрос о том, узнает он или нет о том, что я слепая, перестал быть существенным и нож обратно попал в мои руки.
— Если ты ещё раз дотронешься до меня, я покончу с собой. Если я умру, то между нами всё будет наконец-то кончено, и я почувствую облегчение.
— Яна……
Он упал на мою оголённую грудь, нервно обнимая. Не обращая внимания на нож, всё ещё зажатый в руке. Руслан завыл, как маленький мальчишка, окропляя моё тело горячими слезами.
— Яна, дай мне ещё один шанс. Не оставляй одного. Полюби меня опять, я тебя умоляю!
— Руслан, всё кончено. Давай вместе уйдём к нашим детям…
Тело Руслана на мгновение напряглось, но он не двинулся с места, будто согласился.
Моя рука не дрогнула. То количество душевной боли, что я пережила за свою короткую жизнь, не сравнимо с физическими травмами. Каждый день, проведённый в этом мире, разочаровывает сильнее. Так зачем это всё?
— Откройте дверь! Помогите! Руслан! Яна! — только хриплые крики Алёши доносились из-за тонированного стекла.
Мои глаза опустели, душа словно вылетела из тела. Я второй раз чувствую себя так, будто все беды этого мира не имеют никакого значения. Некоторые люди говорят, что в последние минуты человека, его образ срастается с кем-то очень важным. Я хотела узнать, кто тот, который предназначен для меня. Он был одет в белую рубашку, безукоризненно чистую. У него тёплая улыбка и блеск в глазах. Руслан, ты выглядишь моложе, кажется. Вот как мы выглядели, когда встретились…… это, то, что я любила больше всего в жизни.
— Яна! — голос Алексея Ивановича проник в мои барабанные перепонки, и я мгновенно открыла глаза.
Свет хирургической лампы ударил в глаза. Мир считает, что жизнь — это благословение, но найдутся и те, кто думает, что жизнь — это ад, а смерть — рай. И… я опять вернулась в свой личный и привычный ад. Сколько спасений может быть выделено на одного человека? Неужели я пользуюсь чужими, может же быть, что они кому-то важнее, чем мне?
В обеих операционных одновременно проводились реанимационные мероприятия.
Пять или шесть часов прошли в мгновение ока.
Когда я опять открыла глаза, то мир остался в темноте. Алёша потом объяснил, что такие рецидивы — обычное дело, и попросил не беспокоиться. Я знала, что это не очень хорошо, но врач усердно старался спасти меня. Через несколько дней я уже отправилась в наш старенький дом, но с Русланом дела обстояли хуже. Он прибывал в глубокой коме и кажется, не планировал возвращаться. Мой удар пришёлся не в сердце, но совсем близко.
Миша приготовил для меня завтрак. Я, закутавшись в плед, спала в кресле и не собиралась разговаривать ни с кем по душам.
Глава 28
— Вы должны есть понемногу, иначе желудок опять скрутит спазмом!
Снизу донёсся сначала звук автомобильного двигателя, а следом пронзительный женский крик:
— Где эта тварь? Выгоните её отсюда, живо!
— Вы не можете войти!
Женщина ударила служанку по лицу.
— Эта сука чуть не убила моего сына! Не забывайте, кто платит вам зарплату! Если с моим сыном что-то случится….
Как только Миша вышел на улицу, он увидел старуху. Хелена Дмитриевна Белая.
Она была слегка пухленькой бабушкой за шестьдесят, в хорошо сидящем платье и безвкусно подобранными украшениями. Она не была дворянкой и не знала ничего о правилах современного общества. В прямом смысле — деревенская, и всё, что она считала важным, это то, что женщина должна родить мужчину, и это самое главное в жизни.
Она оттолкнула Мишу и кинулась в хозяйскую спальню, распахнув дверь ударом ноги.
— Ты здесь, бесстыжая сука! — она без лишних прелюдий вцепилась в мою шею своими дряхлыми руками.
— Миша! Не останавливай меня. Яна… она! Я впервые вижу жену, которая обижает своего мужа! Как ты можешь быть такой злобной?
Я упала на ковёр, но быстро
