ж расслабились, с подарками тащились…
Из князи – в грязи…
Есть такая поговорка – «Из грязи – в князи»… И я нарочно сделал грамматическую ошибку, вывернув поговорку наизнанку. И для рифмы, и для более ясного понимания того, как внезапно, не заморачиваясь правилами грамматики, может повернуть жизнь… и все твои былые заслуги вдруг полностью потеряют свое значение…
Из внедорожника вышли два крепких типа в серых пиджаках, неярких галстуках… оба с каменными лицами. Они заслонили нам дверцу микроавтобуса, но поздоровались вежливо.
– Добрый день! – сказали.
– Здрасьте! – фамильярно, хотя и настороженно ответила блондинка. – А вы кто?
– Областное управление фээсбэ, – ответил тот, что был повыше и стриженый покороче. – У нас есть вопросы.
И показал «корочку».
Блондинка напряглась, но взяла себя в руки:
– Сейчас мы ребят отвезем домой и будем к вашим услугам, – громко и крепко официально сказала она.
Особист улыбнулся левым краем губ и ответил:
– Мы сами их отвезем. Они-то нам и нужны.
Блондинка посмотрела на нас так, как, наверно, посмотрели на нее мы с Санькой, когда она настигла нас в Загривках.
Ясное дело, на нас уже лица… вернее, лиц не было.
Блондинка закусила губу – видно, догадалась о том, что полной невиновностью, как в случае с краном, мы козырять не можем… Что-то случилось.
– Разрешите нам следом поехать, – спросила она особистов, намекнула нам на свою поддержку, невзирая ни на какие возможные проблемы.
– Нельзя! – отрезал второй.
– …так, Виталик, сними кадр на всякий случай, – тоном уже бывалого военкора велела блондинка оператору.
– Убери камеру! – негромко, но по-тигриному прорычал первый особист.
И тут же обратился к нам удивительно милостиво, если не ласково:
– Вы, ребята, не бойтесь… Просто есть несколько вопросов к вам… Вы могли кое-что видеть… и если видели, то нам расскажете. Садитесь в машину. – И ткнул в мою сторону двумя пальцами, как стволом пистолета: – Ты, Александр, на переднее.
Мы тупо полезли в черный-черный внедорожник.
И с полминуты все четверо сидели в полной, прямо могильной, иначе не назовешь, тишине.
– Ну… немного успокоились? – спросил первый, севший на водительское место и положивший свои большие кисти на руль.
– Не знаем, – послышался голосок Саньки.
Первый повернулся так, чтобы видеть не только меня всего, но и Саньку на заднем сиденье, и спокойным таким, миролюбивым голосом проговорил:
– Интересные вы, конечно, ребята. Успеваете по всем запрещенным местам. И даже кое-где, оказывается, в нужном месте и в нужное время. Отважные и ловкие, конечно… Ничего не скажешь. Герои дня. Это надо честно признать… Но знаете ли, героические действия не могут служить оправданием противозаконных действий, приведших к хищению государственной собственности в особо крупных размерах…
С половины этого монолога голос особиста уже звенел в моей голове, как колокол, возвещающий о пожаре… причем висящий прямо около уха!
– …и что скажете? – многозначительно вопросил он.
Снова в этой «коробке», куда мы угодили, стала сгущаться и даже как будто становиться тьмою зловещая такая тишина.
Мы не то чтобы собирались с духом и с мыслями; мы вообще ни с чем не собирались… Пока понимали только то, что наши «зеленькие» клончики подставили нас по полной программе аж дважды: один раз на медаль за героизм, а второй – на колонию для несовершеннолетних преступников. Причем, как известно, если плюс умножить на минус, в итоге получится жирный минус…
– Короче говоря, ребята, – подключился к допросу второй особист абсолютно тем же спокойным, доброжелательным, но чуть рокочущим голосом… на слух как будто один и тот же человек говорил, – вы взяли одну вещь, которая вам не принадлежит… Вещь очень дорогую и к тому же секретную. Вы вот еще несовершеннолетние, и нам трудно поверить, что вы взяли то, на что случайно наткнулись в запретной зоне. С камеры наблюдения видно, что вы действовали очень четко и целенаправленно. Кто-то вас попросил это сделать… уговорил… может быть, даже угрожал… С этим мы потом разберемся. Сейчас другой вопрос. Если эта вещь у вас, то верните. Если уже не у вас, то все сложнее и хуже. Скажите, где она…
И тут заговорила Саня, моя храбрая сестренка. Заговорила сразу – голосом уверенным, громким, хотя и нервным, с дребезгом в ее нежном горлышке… Я успел перед тем подумать, что девочке особисты поверят скорее, чем мне, и она как будто телепатически уловила мою трусливую, что и говорить, мысль… хотя и рациональную.
– Вы знаете… вы, наверное, нам совершенно не поверите, но мы ничего не помним, что было в последние дни… Вообще ничего! Мы вообще не помнили, что спасали эту крановщицу… Если не верите, то спросите этих телевизионщиков. Они перед тем, как в больницу нас везти, целый час рассказывали и показывали на видео, что и как там было… на этой стройке… Да если б я в сознании типа была, я ни за что не полезла бы на этот кран! Я дико высоты боюсь… И то мы так очень неясно, смутно что-то вспомнили, когда они про нас кино нам показывали… И про эту вашу вещь мы не помним ни-че-го! Честное слово! Скажи, Аль!
– Ну да вот… – кивнул я, шевеля лопатками и стараясь отлепить от спины прилипшую к ней футболку. – Я ничего не помню.
– Хоть убейте, не помним! – прибавила высоких нот и децибел громкости моя сестренка. – Можете проверить нас…
– …на детекторе лжи, – поддержал я идею… и даже на душе легче стало. – Мы как зомби все эти дни…
Особист сначала очень остро вгляделся в меня, а затем вывернул голову и весь подался через спинку в сторону Саньки. Потом снова посмотрел на меня.
Было видно, что и по нашей реакции, и по долгу службы он вынужден не сбрасывать со счетов и такую, самую неправдоподобную версию – версию о том, что какие-то злые силы в лице, к примеру, иностранных разведок, как-то сумели зомбировать бедных детишек-близнецов, запрограммировать их на противозаконные действия… и отключить у них страх, что позволило детишкам мимоходом и героизм проявить на родной земле.
Особист потянулся к бардачку передо мной, открыл его и достал оттуда черный цилиндрический предмет, похожий на чехол от небольшого фотообъектива.
– Вот на это похоже, – сунул он его мне под нос. – Видели что-то подобное?
Я пожал плечами:
– Не помню…
Сестренка моя ответила то же самое, когда штуковину показали ей.
– Поехали к месту, – со сдержанным нетерпением предложил второй особист, сидевший позади рядом с Санькой. – Может, там вспомнят что-то.
Мы с сестрой еще больше успокоились,
