провели целый день вместе. Цунаде рассказывала, насколько удивительный мир в клетках, как теперь легко у нее выходит контролировать лечебную чакру, и что теперь она навсегда останется ирьенином. Так и не заметили, как наступил вечер, и ему вдруг захотелось встать на ноги.
— Поможешь мне выйти на улицу? — спросил он.
— Выйти? — удивилась она. — Ты еще слишком слаб для таких приключений. Ты же только очнулся…
— Со мной все в порядке, — улыбнулся он. — Тем более мне бы не помешал свежий воздух, здесь так душно.
— Если только ненадолго, — с неуверенностью согласилась она. — Знаешь, мне эта палатка тоже уже надоела.
Цунаде помогла ему надеть жилет и выйти на улицу, где он полной грудью смог вдохнуть теплый летний воздух. Над полупустым полевым госпиталем разгорался закат: раненых уже почти всех вывезли, а поле боя расчистили.
— Похоже, и вправду победа, — произнес Дан, облокотившись о ее плечо.
Идти было тяжело, каждый шаг давался с невероятным усилием. Его ноги так сильно ослабели, что он боялся упасть на Цунаде. Впереди показался большой костер, но народу вокруг него было совсем немного: Джирайя с Икки сидели на земле, а рядом — Орочимару на большом бревне. Именно к нему они и решили подсесть.
Закат медленно тускнел, и над ними загорелись первые звезды. Дану было так хорошо и так спокойно, как в его снах. Но вдруг он вспомнил ту палатку с повстанцев и тот миг, когда в него воткнулись иглы, и его передернуло.
— Тебе холодно? — забеспокоилась Цунаде.
— Нет, все хорошо, — ответил он, приобняв ее за талию, Цунаде сильнее прижалась к нему, а Джирайя продолжил рассказывать свои удивительные истории.
— Как вы думаете, мы скоро вернемся в Коноху? — спросил Джирайя.
— Скорее всего, нас вернут на Маяк, — ответил Дан. — Все же сворачивание штаба — дело небыстрое.
— Ну да, — протянул Джирайи и обратился к Цунаде. — Помню, ты раньше хотела путешествовать, что сейчас об этом думаешь?
— Хотела, — она посмотрела на Дана, — но сейчас совсем не хочу. Мне кажется, я всего этого, — она махнула в сторону Священной долины, — на долгие годы насмотрелась.
— Я тоже пока с путешествия решил повременить, — ответил Джирайя, приобняв Икки, и обратился к Дану: — Мы тут задумались и поняли, что ничего о тебе не знаем. Было бы интересно послушать, что ты за человек.
— Боюсь, что после твоих интересных историй, моя покажется довольно скучной, — ответил Дан и подумал, что этого хватит, но, заметив, что все ждали от него ответа, продолжил: — Мой отец был самым простым шиноби, и с мамой они жили очень счастливо. Сначала у них родился я, затем уже и мои сестры. Но, к сожалению, когда я уже почти закончил академию, отец умер, и мне пришлось взять на себя заботу о семье. Я учился, подрабатывал где только мог, и когда получил повязку шиноби, жить стало немного легче. Просто брал на себя очень много дежурств на воротах Конохи. И знаете, была у нас одна поговорка, — Дан усмехнулся, — выходят из деревни ученики Хокаге — жди беды. Возвращаются — жди беды еще больше.
— Так ты нас знал? — удивилась Цунаде.
— Скорее был очень хорошо наслышан, — улыбнулся он.
В ответ все рассмеялась, а затем повисло приятное молчание, и каждый стал думать о своём под ярким звездным небом. Совсем скоро они покинули Священные земли и, как он предполагал, вернулись на Маяк.
* * *
Дан в одиночестве сидел за столом в своем кабинете и заполнял очередные отчеты. В открытое окно задувал уже прохладный ветер, напоминающий о скорой осени. Слабость от отравления давно прошла, и он чувствовал себя, как никогда замечательно. Он был влюблен, его лично наградил Хокаге. Джирайя с ним больше не спорил, Орочимару все чаще находился в хорошем расположении духа, а Цунаде, как и раньше, зачитывалась учебниками по ирьёниндзюцу, а по вечерам вместо повторения глав, они целовались на диване. Но несмотря на такое спокойное время, внутри все сильнее нарастала тревога. И дело было совсем не в том, что так и не удалось узнать, кто стоял за началом восстания. Его беспокоили совсем другие мысли.
Дан отодвинул ящик стола и достал копию отчета о ходе сражения. Развернул свиток и вновь вспомнил то мгновение, когда уже потрепанные шиноби Конохи стояли у высоких ворот, и вдруг все увидели, на что на самом деле был способен один из учеников Хокаге.
— Неужели, он уже сейчас настолько силен? — вздохнул Дан, потирая глаза, как вдруг в дверь громко постучали. — Заходите!
— Вы просили меня зайти. — Двери открылись, и в кабинет сунулся Джирайя.
— Да, садись, — ответил Дан, показав на деревянный стул напротив своего стола.
Джирайя, как всегда, вальяжно сел, но в его глазах больше не было никакой наглости, наоборот, после того как они покинули пик Джан, Дан больше не слышал от него никаких наглых слов и без каких-либо вопросов выполнял все приказы.
— Я хотел у тебя спросить, — осторожно начал Дан, — что тебя заставило показать такую силу у ворот?
— Да, так, ерунда, — отмахнулся Джирайя. — Просто, знаете, разозлился на повстанцев и решил своим товарищам помочь.
— Что ж, — задумчиво вздохнул Дан, — это было действительно впечатляющие.
Джирайя поджал губы, и в кабинете повисла долгая тишина. Из открытого окна доносились голоса шиноби, шум Великих рек и шелест листьев.
— Знаешь, — прервал молчание Джирайя, — мы же можем на ты? — Дан в ответ кивнул. — Ты и вправду любишь Цунаде?
— Правда.
— У тебя на нее серьезные планы?
— Серьезные.
— Это хорошо. — Джирайя откинулся на спинку стула, вздохнул, а затем небрежно продолжил: — Прости, если что-то не так, но я должен был проверить. Цунаде для меня очень близкий человек, так что никому не дам ее в обиду.
— Понимаю, — ответил Дан.
— Скажу честно, ты мне сначала не очень понравился, но твой поступок в той палатке изменил мнение о тебе. Это же и моя вина, мне не надо было оставлять того негодяя в живых… — Джирайя ненадолго замолчал, а затем так резко встал, громко отодвинув стул, и протянул ему руку. — В общем, спасибо, что спас Цунаде. Спасибо, что закрыл собой.
— Не сомневайся, если понадобится, я поступлю точно так же. — Дан тоже поднялся со стула и крепко пожал руку Джирайи. Тот в ответ еще сильнее сжал его руку. Так сильно, что кости затрещали. Но Дан не подал виду, что ему было больно, наоборот, со спокойным лицом еще крепче перехватил его ладонь. Но узнать, чья хватка оказалась крепче не удалось — дверь скрипнула, и в кабинет заглянула Цунаде.
