Из здания поста, не прерывая разговора, появились Шеффер и английский капитан.
Каранихи вздохнул:
- Жаль, что саибы не смогут сполна насладиться видами Гималаев…
- Как это - не смогут? - машинально спросил Герман. - А куда же мы едем?
- В начале весны над «Стеной Азии» встает туман, - пояснил Каранихи. - Да такой, что не спадает до середины осени. Китайцы в эту пору зовут Гималаи «Облачное море».
- Красиво, - сказала подошедшая Ева. - Восточные души, ах, как тонко вы чувствуете!
Тем временем беседа руководителя немецкой экспедиции с британским офицером начала приобретать эмоциональный характер - в воздух взметнулись руки, энергичной жестикуляцией электризуя воздух.
- Может, вы еще отправите нарочного к вице-королю? - громко воскликнул по-английски Шеффер.
- А что? - невозмутимо ответил капитан. - Прекрасная мысль, лорд Линлитгоу как никто другой разбирается в международной обстановке.
- Но, послушайте, - взмолился Шеффер. - Это научная экспедиция, и мы все сугубо гражданские лица, не представляющие угрозы интересам Великобритании.
- Вот как? - англичанин с сомнением покосился на Сигрида Унгефуха, который в этот самый момент появился на пороге. - Дайте подумать.
Капитан вел себя вполне естественно для обычного пограничного чиновника. На секунду у слушающего диалог Германа даже возникло ощущение, что экспедиции каким-то образом удалось выскользнуть из-под плотной опеки Интеллидженс сервис, но он тут же отогнал эту мысль как наивную.
- Решим так, - окончил размышлять офицер. - Поскольку вы - лица гражданские, значит, нуждаетесь в защите - горы, знаете ли, представляют определенную опасность - а потому с вами пойдет джамадар.
Шеффер облегченно вздохнул и согласился - видимо, посчитал приставного шпика малой ценой за позволение продолжать путь.
Джамадар оказался темнолицым человеком средних лет с серьгой в ухе, вооруженным длинной винтовкой «ли-энфилд». Он без всякой охоты воспринял поручение начальника, но, делать нечего - кряхтя, полез в кузов.
Шеффер собрался последовать примеру индуса и уже прыгнул на борт, собираясь подтянуться и влезть, но снизу позвала Ева:
- Эрнст, сядьте в кабину, я хочу в кузов, оттуда можно лучше любоваться прославленными Гималаями: кажется, они, вопреки заверениям господина Каранихи, сегодня прекрасны.
Ева, не воспользовавшись протянутыми мужскими руками, взлетела в кузов. Шеффер хлопнул дверью кабины, и грузовик покатил прочь.
Скоро дорога стала ужасной: машина, словно живая, рычала на ухабах и испуганно вскрикивала, повисая одним колесом над пропастью. Естественно, перечисленное отнюдь не прибавляло скорости и потому от экспедиции не отставало привязавшееся у британского поста стадо бородатых обезьян. Глядя на них, Герман вспомнил, что тибетцы, задолго до сэра Чарльза Дарвина, приметили сходство человека и приматов и полагают, будто сами они произошли от союза богини и обезьяны, при этом, правда, европейцев считают родственниками птиц. Справедливо. По крайней мере, глядя на распахнутые долины позади, Крыжановский чувствует себя гордым повелителем небес - орлом. А дорога ведет их все выше и выше.
Чернолицый джамадар вытягивает руку вперед и кричит - Нату-ла!
Впрочем, и без него видно, как теряется меж далекими вершинами узкая грунтовая дорога. Скалы вокруг монументальны. При взгляде на них представляются глубокие корни, иззмеившие земные недра. В громоздких силуэтах гор проступают образы древних скандинавских героев. Местная природа настраивает на эпичность.
Каранихи, с его тонкой восточной натурой, пустился в долгий интересный сказ о здешних богах. Слушают даже эсесовцы.
Словно стараясь лишить путников радости, сопровождающий индус-полицейский повернул к ним раздраженную физиономию и заворчал.
- Что говорит наш цыган? - поинтересовался Краузе.
Каранихи не стал переводить, сделав вид, что не слышит, продолжил увлекательное повествование.
- Джамадар говорит, что тридцать лет назад тут проходили англичане, - вздохнув, сказал Герман. - Зашли в Тибет, вволю пограбили, понасиловали и вернулись.
- А зачем? - глупо спросил Краузе, даже Беггер хмыкнул.
Герман пожал плечами, но ничего не ответил. Новая история Тибета, так уж вышло, кроме того, что мало его занимала, еще была крайне путана и туманна. И Китай, и царская Россия, и Англия - все они в свое время прощупывали на прочность Тибет - отсталую высокогорную страну с бессильной почвой и бедными недрами.
За автомобилем по-прежнему неотступно следовала стайка несуразных обезьян. Фройляйн Ева развлекалась тем, что кидала им из собственного рюкзака сухари. Рядом возмущался Бруно Беггер, уговаривая девушку не растрачивать зря припасы и не привлекать надоедливых животных. Из его причитаний следовало, что германская антропология отрицает эволюционную гипотезу Дарвина. В качестве основного аргумента ученый приводил утверждение Адольфа Гитлера о том, что немцы происходят не от обезьян, а сразу от древних греков. Фройляйн, впрочем, нисколько не прислушивалась к столь весомым доводам, а продолжала скармливать животным высушенный хлеб. Более того, когда собственный запас кончился, она обратилась за дополнительной порцией к Крыжановскому.
- Ну вот, - грустно сказал Каранихи. - Теперь они будут идти за нами до самого перевала, а ночью начнут мерзнуть, но не успеют вернуться, и…
- Мы возьмем их в кузов, дорогой господин Каранихи! - сообщила Ева, самозабвенно продолжая уничтожать провиант.
- Всеблагая Кали наделила мем-саиб божественным откровением, не иначе! - поразился переводчик.
Ева весело посмотрела на него и продолжила занятие.
Индус представлял собой забавное зрелище - судя по всему, он предался размышлениям. Нахмуренные брови и сжатые губы, слившиеся по цвету с бронзовым лицом, выдавали движение мысли.
- Саибы знают, что, кроме обезьян, в Гималаях живет множество других диких племен?
Саибы знали, правда, не все. Краузе и Беггер заинтересовались, а Унгефух со товарищи слишком увлеклись собственными разговорами, чтоб расслышать вопрос.
- О, господин Каранихи, расскажите, кто здесь живет? - возликовала Ева, разом выкинув обезьянам последние сухари. - Это чрезвычайно интересно и познавательно! Мы ведь вступаем в места, мало затронутые цивилизацией.
- Ева, прошу вас надеть теплую куртку, - вмешался Крыжановский. - Холодает. Я же обещаю добавить что-нибудь от себя к славным историям господина Каранихи.
Прекрасная ассистентка не возражала, но не преминула заметить, что куртка ее полнит.
- Красивейшая лилия священной рощи Нидху, что прославлена юным Шри Кришной, совершенно права, - торжественно возвестил Каранихи и тут же в очередной раз поплатился за цветистость речи.
