почти сразу, — Боже! Я так боялась!
Она тоже бросилась ко мне, обняла нас с Катей.
— Я не понимаю. Как? Как это могло случиться?! Я сказала маме что…
— Ты не виновата, — я серьезно посмотрел на Нину, — я поговорю с твоей мамой. Как ее зовут?
— Элла…
— Отчество?
— Александровна. Прошу, будь с ней помягче. Я давно не видела ее такой разбитой, как сегодня. Наверное, только после смерти отца.
— Все будет хорошо. Возьми Катю.
— Рома! — крикнула девочка.
— Тихо, — я улыбнулся, с теплотой посмотрел на Катю, — я никуда от тебя не денусь. Побудь с Ниной. Хорошо?
— Я хочу с тобой… — немного обиженно проговорила девочка.
— Я сейчас вернусь и что-то покажу тебе. Но сначала, мне нужно поговорить с тетей Эллой.
— Ну ладно. Только никуда не девайся, пожалуйста.
— Не денусь. Ну, иди к Нине на ручки.
Я с небольшим усилием отцепил девочку от себя, передал ее Нине.
— Ох! Какая ты тяжеленькая! — охнула Нина.
— Где она? — я посмотрел на девушку.
— У себя, наверху. Только прошу…
— Все будет хорошо.
Поднявшись на второй этаж, я постучал в дверь спальни Эллы Александровны. Я не хотел поучать мать Нины, читать ей нотации и чему-то учить. Только узнать две вещи: почему она повела девочку на улицу, хотя Нина просила ее этого не делать, и усвоила ли она урок.
— Это я, Элла Александровна. Пришел поговорить.
— Рома? — нахальный раньше, теперь голос женщины звучал мягко и виновато, — прошу, заходи.
Женщина, помятая и заплаканная, выглядело очень жалко. Она, ссутулившись и опустив полные плечи, понуро сидела на своей пышно убранной кровати.
Я вошел, беззлобно посмотрел на нее. Потом взял простой деревянный стул, поставил спинкой вперед, сел верхом.
— Как вы?
— Уже лучше, спасибо, — странно тонким голосом проговорила женщина.
— Скажите Элла Андреевна, — начал я, — ведь Нина говорила вам не водить Катю на улицу. Почему повели?
— Я… я… — всхлипнула она.
— Успокойтесь. Я вас не убивать пришел. А поговорить.
— Просто… Не поверила я ей, — женщина опустила голову, — думала, что это все бред и глупости… Разве может кто-то напасть на дворянку, посреди бела дня?
Д-а-а-а-а… У меня сложилось впечатление, что женщина совершенно не знала того мира, в котором она живет. Кажется, мама Нины всю жизнь прожила в каких-то тепличных условиях. Никогда не слышала, о грызне между аристократами. И ее жизнь состояла исключительно из светских раутов и балов.
Кажется, в молодости Элла Александровна была из тех женщин, которых мужчины держат рядом, как свое украшение. Учитывая внешность Нины, легко можно было поверит в то, что и эта женщина когда-то блистала красотой.
— Как вы убедились, это не глупости. Мы — Селиховы. И для нас наступили не лучшие времена. Мой род хотят полностью уничтожить. Пока я не разделаюсь с врагами, мы будем оставаться в опасности. Это ясно?
— Да, — кивнула она.
— Прекрасно. Да и то, что мы находимся здесь, подвергает ваш дом опасности. Благо, враги не прознали, где именно мы живем. Но более безопасного места для девочки пока нет. Так что, не высовывайтесь. Будьте тише воды, ниже травы. Когда я разделаюсь с нашими врагами, мы переедем в родовой особняк.
Но перед этим нужно было заняться его ремонтом. И деньги у меня теперь были. Те сто пятьдесят тысяч, что я отдал Нине, это лишь небольшая часть всего того, что я выручил у бывшей банды Лунара. Денег мне хватит и на ремонт, и на то, чтобы разобраться с долгами. Да и останется прилично.
— Простите меня, Роман, — грустно опустила глаза женщина, — мне очень стыдно за мое поведение… понимаете, я совсем расклеилась, когда муж умер. Он был для меня всем…
— Понимаю, — кивнул я, — характер имеет свойство портиться, когда проходишь через испытания. Но больше не делайте глупостей.
Я встал, поставил стул на место.
— Стойте, — женщина тоже поднялась. Она казалась мне очень помятой и скукожившейся, — я так виновата. Как подумаю, что с Катей или вами, могла что-то случиться…
— Не могло. И не случится, — я серьезно посмотрел ей в глаза, — я об этом позабочусь.
— И всё равно. Я чувствую вину. Разрешите мне загладить ее.
Женщина торопливо подошла к тумбе, нагнулась, достала небольшую деревянную шкатулку, открыла ее.
— Вот, — она протянула мне дорогие часы на стальном браслете, — это моего мужа. Я подарила. Они как новые. Он не любил носить наручные. Обходился только карманными, — она улыбнулась, — очень чтил традиции, был настоящий рыцарь! А эти валяются в шкатулке много лет.
Я принял подарок. Что ж. В моем мертвом мире отказываться от подарков, тем более сделанных от чистого сердца, было не принято. Кроме того, это была качественная вещь. А чем качественнее вместилище для ифрита, тем сильнее получается магический предмет. И я даже знаю, какой ифрит сюда подойдет.
— Примите их, в качестве извинений за мою глупость.
— Спасибо, Элла Александровна. Извинения и подарок принимаются.
Я собрался уходить, уже открыл дверь.
— Роман?
— Да, — обернулся я.
— Когда вы уйдете, можно мне видеться с Катей, время от времени?
— Когда мой род будет в безопасности — хоть каждый день, — проговорил я, — сейчас же, вы можете быть рядом с Катей и дальше. Присматривайте за ней и не суйтесь на улицу. Мои враги могли запомнить и вас.
— Хорошо, конечно, я понимаю… — торопливо проговорила женщина. Я бросил на нее краткий взгляд и вышел из комнаты.
Когда я спустился, к девочкам, первым делом выполнил обещанное.
— Кать? Показать что-то? — сказал я, когда зашел в гостиную и сел на диван рядом с тем местом, где Катя, лежа на полу, рисовала в альбоме красные цветочки.
— Покажи, — она заинтересованно посмотрела на меня.
Я попросил у нее альбомный листик. Девочка поделилась со мной одним.
— Смотри! — показал я ей лист, и тут же стал складывать оригами у себя на коленке.
Девочка восторженно наблюдала, как я, слой за слоем, ловко собираю из белого листочка какую-то фигурку.
— Ваааа! — сказала она и даже улыбнулась, когда я закончил.
— Это тебе, — я торжественно протянул Кате
