глаз появляются морщинки. За последние четыре месяца, что мы не виделись он ни капли не изменился. И он все также обнимает меня с любовью и трепетом.
— А я постою в сторонке и подожду, пока очередь дойдет до меня, — изрекает мама, отворачиваясь в сторону.
Я хихикаю себе под нос и, отстранившись от папы, сажусь рядом с ней.
— Я очень скучала по тебе, — беру ее руку в свою и, наклонившись, целую в щеку.
— Так и не скажешь, — она убирает невидимую пылинку с колена.
— А еще я очень скучала по твоей еде.
На губах мамы появляется легкая улыбка, которую она тут же скрывает.
— Я заметила. Одна кожа да кости. Ты вообще ешь что-нибудь?
— Да. Ее традиционная еда на каждый день — десять кружек кофе, — вставляет Макс, не дав мне раскрыть рта.
Я потом его придушу, а сейчас пододвигаюсь к маме и обняв ее за талию, опускаю голову на плечо. Она тут же смягчается, и сжимает мою ладонь. Слышу едва уловимый всхлип и робкие объятия сменяются крепкой и надежной опорой. Мама проводит рукой по моей спине, так сильно обнимая, будто я вот-вот испарюсь.
Для них это не впервой. Последние восемь лет они отчаянно боятся, что я испарюсь из их жизни и больше не появлюсь. Не могу винить родителей за это. Я давала слишком много поводов.
Возможно, мне надо сказать Максу спасибо за то, что родители приехали. Конечно я была бы не против встречи по какому-нибудь радостному событию, а не заставлять их лишний раз нервничать и проезжать две тысячи километров, лишь бы убедиться, что со мной все в порядке.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мама.
Она отстраняется и трепетно проводит рукой по моей щеке.
— Правда, все хорошо. Не беспокойся.
— Мира! — мое имя звучит как упрек. — Как я могу не беспокоиться? На моей дочери грозит опасность, а я узнаю об этом в самый последний момент!
Когда родители говорят «моя дочь» моя внутренняя стена начинает трещать по швам. Прошло восемь лет, а я так и не привыкла.
Они мне не родные. Родители Макса приняли меня в свою семью, когда моя собственная не смогла сделать так, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Они стали теми, кто отмечает мой день рождения, узнают, как у меня дела, поддерживают на каждом шагу и самое главное — они просто находятся рядом, даже когда я сама их отталкиваю.
Они моя семья. Порой мне кажется, что я их не достойна и все же, понимаю: любовь нельзя заслужить. Это не то, что дается за хорошие оценки или отличное поведение. Это не то, чего надо ждать. Родительская любовь должна быть с того самого момента, как маленький комочек счастья появился на свет. Это аксиома. Неоспоримый факт.
То, чего я была лишена долгое время.
— Итак, сейчас я приготовлю завтрак, и вы все мне расскажите. Даже не спорьте, — мама бросает на нас с Максом строгий взгляд.
Входная дверь открывается и в квартиру входит Богдан. Заметив нас четверых, он замирает на входе в гостиную и вытаскивает из ушей наушники.
— А вот и ты! — восклицает мама. Она быстрым шагом подходит к нему и сгребает в свои объятия.
Я давлюсь смешком. Со стороны это очень странная картина: невысокого роста женщина, с довольно пышной фигурой, крепко обнимает парня под два метра ростом и заставляет его смущаться.
— Богдан, как же я рада тебя видеть! — голос мамы все еще звучит на запредельных тональностях.
— Эээ, да. Здравствуйте, — бормочет он и переводит взгляд на нас с Максом.
— Мам, дай ему хоть минуту прийти в себя.
— А что я сделала? Я не видела этого мальчика уже шестнадцать лет.
— Мальчика? — Макс хохочет во все горло.
— Еще слово и она переключится на тебя, — пихаю его плечом в руку.
Веселье тут же прекращается. Однако я сама на грани смеха. Хоть кто-то может заставить Богдана смущаться.
— Все быстро мойте руки и за стол, — мама хлопает в ладоши.
Я закатываю глаза и все же иду за ней, чтобы помочь с завтраком.
— Спорю на что угодно, ты даже подумать не мог, что твое утро начнется именно так, — бросаю я Богдану, проходя мимо него.
Он фыркает и направляется к себе в комнату.
Мама открывает холодильник, и я радуюсь, что вчера успела заскочить в магазин и купить продукты. Слушать очередную лекцию о здоровом питании мне не очень хочется.
— Чем помочь?
— Можешь сесть и начать рассказывать о том, когда, например, приехал Богдан? Почему из вас двоих все надо вытаскивать клещами? Вечно храните какие-то секреты! — ворчит она, взбивая в миске яйца.
— Не думала, что новость о приезде нежданного гостя так уж важна.
— А о том, что произошло в клубе? — она всплескивает руками. — Когда Максим рассказал спустя несколько дней, то я чуть с ума не сошла. Ваш отец завтра же поедет в полицию и поднимет оставшиеся связи, чтобы это дело не спустили с рук.
— Мам, пожалуйста.
Она выливает содержимое в сковороду. У меня в голове не укладывается, как можно разговаривать на столь разные темы и при этом спокойно готовить.
— Пока мы здесь, хочу убедиться, что вы в полном порядке.
— Нам уже двадцать пять.
Мама поворачивается и упирает руки в бока.
— И что? Хоть сорок. Вы остаетесь моими детьми. Надеюсь, я ясно выразилась?
Она возвращается к готовке. В кухню входит папа вместе с Максом и Богданом.
— Я наверное лучше съеду в гостиницу, чтобы вам удобнее было, — говорит Богдан.
Он садится напротив меня.
— Не говори глупостей, мы уже сами там остановились. К тому же, думаю Мира совсем не против такого расклада. Ты же видел, как ее глаза горят от счастья из-за нашего приезда? — папа посылает мне теплую улыбку и подмигивает.
— В таком случае, вы не видели все грани ее безудержного счастья, когда приехал я, — со мешком отзывается Богдан. — Мира была очень гостеприимна.
Бросаю на него хмурый взгляд, но Богдана это только веселит. Его губы растягиваются в довольной улыбке, а в темных глазах загорается искорка веселья.
Я встаю, чтобы помочь маме и мне доверяют ответственную должность расставить тарелки. Она быстро готовит сытный и вкусный завтрак и за считанные минуты от него практически ничего не остается. Мама смотрит на нас удовлетворенным взглядом. Она всегда старалась нас накормить, особенно меня, так как я слишком худая. Наверное, это особенность каждой мамы. Грудь пронзает острой болью от осознания, что так бывает не всегда.
— Может вы все-таки
