1. Повторение пройденного. Эволюция нравов
Настала пора признаться читателю, что включённые в эту книгу работы, и в первую очередь глава «Экология антропогенеза», помимо удовлетворения чисто творческой (в том смысле, о котором мы говорили ц данной работе) потребности осознать некоторые научные проблемы, прояснить для себя «картину мира», могут, опять же в полном соответствии с нашей теорией, иметь также прикладное значение: конструктивно Объяснив ряд противоречий современного переломного момента развития Цивилизации, определить наилучшую стратегию выживания для русской нации.
Напомним, что согласно нашим построениям, обезьяна стала челоиском благодаря попаданию в исключительную с точки зрения эволюции ситуацию, когда инстинкты стали бессильны. Эту раздвоенность психики человек преодолел благодаря появлению второй сигнальной системы и языка.
Основой, на которой стабилизировалось мировосприятие человека, стало чёткое разделение особей одного вида на «своих» и «чужих». При этом эволюционный смысл имел сам по себе процесс подобного разделения. Первоначальным механизмом реализации этого процесса и его закрепления на биологическом уровне стали кровно-родственные связи в группах «своих» и соответственные модели социального поведения. Кроме этого, раздвоение мировосприятия преодолевается в процессе творчества, которое необходимо для здоровья психики так же, как витамины необходимы для здоровья организма.
Однако это изначальное раздвоение так и не было до конца преодолено. Этот процесс продолжается. Тем более он не был закончен ко времени «задания государства. Государство как структура, созданная в момент глубочайшего кризиса, закрепило новые противоречия в психике человека. Эти противоречия были наложены на уже имеющуюся раздвоенность сознания. «Свои» и «чужие» оказались снова трудно различаемыми.
Появилась целая система градаций принадлежности к «своим». Например, свои сородичи. Но это очень узкий круг – семья, но не род и не племя (уничтоженные вместе с появлением государства), а малая его часть. Или сограждане одного социального уровня, просто сограждане.
При этом чисто биологические механизмы идентификации своих (за исключением ближайших родственников) оказались совершенно выключены. Однако все лучшие, чисто «человеческие» качества эволюционно сформировались только по отношению к своим. И это как раз явилось причиной появления новых противоречий в психике человека, о которых мы ранее упоминали.
Если мы будем говорить об «эволюции нравственности», то появление человека разумного – это гигантский рывок вперёд. Ни один животный вид не имеет такого устойчивого стереотипа солидарного и альтруистического поведения к столь относительно большой родоплеменной общности, как человек. Однако государство – на много порядков большая общность, чем род. Тем не менее, человек не относится (биологически) к согражданам, как к «своим». Они «полусвои». А по большей части – вообще «не свои».
Государство, тем не менее, было заинтересовано в некоем, не обеспечиваемом биологически, способе самоидентификации подданных (хотя бы, чтобы не подрались). Постоянный баланс страха было необходимо подкрепить чем-то «положительным», хотя бы для верхушечной части государства. И такое подкрепление имелось. Вспомним, что язык возник прежде всего как средство групповой самоидентификации. На сознательном и подсознательном уровнях он стал самостоятельным элементом этой самоидентификации. Однако, не будучи подкреплённым другими биологическими и психофизиологическими механизмами, этот элемент не мог обеспечить отношение к соответствующим людям, как к «своим», они были только «четверть свои».
Закрепив язык письменностью, построив на базе языка «государственную культуру» и государственную религию, «верхушка» государства несколько повысила роль языка вообще. Через приверженность к письменному языку и выросшей на его основе культуре, она создала «культурно-языковую» самоидентификацию, имеющую психофизиологическую базу несколько более прочную, чем она была бы при использовании «бесписьменного и бескультурного» языка. Как и все верхушечные» достижения, культурно-языковая самоидентификация постепенно распространялась и на более низкие социальные уровни.
