всего лишь ширма…, – Вадим смотрел на Полю и она не узнавала его, перед ней был совершенно чужой и не знакомый ей человек, жестокий и циничный, а не тот заботливый и жизнерадостный человек которого она знала.
– Я… Вадим ухожу от тебя и из фирмы, – Поля произнесла это глядя в глаза Вадима, но как-то не решительно, с осторожностью, – ищите другого директора, а я больше не работаю…, – Поля вдруг испугалась, он стоял над ней и с его лицом что-то начало происходить, она с ужасом увидела, как глаза смотрят в разные стороны, голова дёргается, запрокидывается назад, все лицо сводят непроизвольные судороги.
– Что? Этого нельзя делать… на тебя замкнут контур, только на тебя, – не владея собой, он схватил Полю за волосы и начал трясти её из стороны в стороны, – ты будешь сидеть и делать, что я тебе скажу… поняла…, поняла-а…, – Вадим даже не орал он визжал, как будто его режут, изо рта его исходил запах гнили, смрада, на губах и в уголках рта образовалась белая пена, которая брызгала в лицо Поли.
– Вадим… ты что… остановись, прекрати…, – Поля от боли и страха даже не кричала, а тихо просила.
Вадим бил её по лицу, по голове и выл, как зверь, Поля упала на колени, пыталась встать и не могла, а он, потеряв над собой контроль, хлестал её руками, но руки были не сильные мужские, а расслабленные, вялые. Поля, стоя на коленях, сколько было сил, оттолкнула его от себя и он, споткнувшись сзади о стул, упал навзничь назад на спину. Поля понеслась вон из дома. Выбегая из дверей на улицу, Поля каким-то чудом сообразила, что она босиком и буквально впрыгнула в войлочные боты, стоявшие у дверей, которые одевала домработница, когда выходила на улицу. Поля бежала изо всех сил по дороге, ей казалось, что он бежит за ней, она даже слышала шум шагов и его тяжёлое дыхание у себя за спиной. Она свернула резко на узенькую тропинку в лес и бежала, не останавливаясь, сколько есть сил, пока не оступилась и не провалилась по колено в снег. Судорожно оглядевшись, Поля только сейчас поняла, что за ней никто не бежит, она в лесу одна. Её трясло как в лихорадке, от быстрого бега и холода в горле и груди все горело, она беспрестанно кашляла. Поля так перепугалась, что ничего не соображала и каждый шорох, даже тишина леса все её тело приводило в оцепенение, она не могла двигаться, просто застыла и так сидела в снегу, боясь пошевелиться.
«Всё сущее везде возьмёт своё начало из начал
Не приведёт его пророчество к не вере мне в пути
И сущность здесь не просто и смысл разных истин
Не приведёт к пути начального не безызвестных нам
Но кто изрёк везде пророком быть обязан»
Прошло часа два, как Поля сидела, не шевелясь в лесу. Она совершенно замёрзла и уже не чувствовала ни рук, ни ног, только тупая боль по всему телу, дикий холод внутри и отупение, клонило в сон. Сквозь дрёму она видела, что впереди в темноте показался жёлтый огонёк. Кто-то шёл к ней по тропинке. Поля не могла пошевелиться, она просто покорно ждала, что будет. Поравнявшись с ней, человек посвятил сверху на неё, заглядывая ей в лицо, Поля поняла, что это тот старик из её сна в лабиринте.
– Матфей…, это ты? – Поля спросила, кашляя при этом, находясь как в дрёме.
– Ну, и что ты здесь сидишь? – старик спросил просто, буднично, как будто ничего не произошло, а она просто сидит в парке на скамейке, – её ждут, а она сидит. Давай, вставай, пошли, здесь недалеко. Не Матфей я, а Тимофей, что ты меня все время с кем-то путаешь?
Он помог Поле подняться на тропинку, совершенно деревянными негнущимися ногами Поля с трудом ковыляла безропотно за стариком. Они медленно шли с полчаса, когда вдалеке показались огни. Поля только не отчётливо видела возвышающиеся тёмные стены, свет в окнах высоко над головой, но ей было все равно, она даже не могла рассмотреть, что это было за сооружение. Старик прошёл вдоль тёмной стены из огромных валунов и открыл небольшую, утопленную в стене деревянную дверь. Поля прошла в большой зал, стены и пол были из больших каменных блоков, а потолка не было, может он и был, но так высоко, что Поле его не было видно. Войдя в зал Поля без сил просто села на пол, облокотившись о стену. В углу стоял огромный чан, под которым горел небольшой костёр, над чаном поднимался пар. Старик прошёл к чану, и, взяв большую деревянную лопату, помешал в нем что-то.
– Раздевайся, полезай в чан, – старик сказал это Поле мимоходом, как само собой разумеющееся, а сам прошёл к большому столу, стоящему посередине зала и начал в стопку складывать лежащие на нем грудой листы пергамента.
– Ты меня сварить хочешь, я, что у тебя сегодня на ужин или обед…? – Поля была как во сне, вроде она, а вроде совсем не она, а кто-то другой и Поля только смотрит на него, то есть на себя изнутри.
– Там не горячо, можешь потрогать, – старик подошёл к чану и с шумом подтащил к нему небольшую тяжёлую лестницу, чтобы Поля могла по ней в него залезть.
– Отвернись, – Поля стягивала с себя одежду совершенно неуправляемыми руками, было больно и трудно. Кое-как раздевшись, она на совершенно негнущихся ногах, преодолевая боль, с трудом дошла до чана, вода в нем медленно кипела. Поля попробовала подняться по лестнице, но это было совершенно невозможно, она только стояла, опёршись о ступеньки руками, смотрела на кипящую воду и не могла пошевелиться. Вдруг она почувствовала, как её сзади легко подняли чьи-то сильные руки и очень бережно опустили в воду прямо с головой. Она даже не успела вскрикнуть от испуга, как все тело её погрузилось в мягкое и ласковое тепло, Поля как будто накрылась мягким и уютным пуховым одеялом, было так хорошо, что больше ни шевелиться, ни думать не хотелось, все стало безразличным, далёким. Вдруг она почувствовала, что задыхается, Поля сообразила, что она под водой и сейчас просто утонет, она вынырнула из воды, как из-под одеяла и так сидела по шею, нежась, в кипящей воде, закрыв глаза.
– Вылезай, поешь… уже скоро идти надо, – старик освободил часть стола и расставил на нем глиняные миски и кувшин. Потом вышел из зала и куда-то ушёл, Поля осталась одна. Поля
