Книга Ведающая - Александра Дроздова

— А что? Маленькая, глупенькая ведающая переживает за Айриха? — проворковала Альнора и снова прижалась к Киарану. Она как будто метила его. — По плану ты должна была очароваться Киараном. Он же такой красавчик. Мы рассчитывали, что влюбленной ты станешь послушна его воле, а там, держа тебя на коротком поводке, можно было бы и книгой пользоваться и с Хаашем разобраться. Я бы сгорала от ревности, но возможность пользоваться книгой — гораздо более важнее, тем более Киаран все равно любит только меня, а я его всепоглощающе обожаю. А ты, как я вижу, предпочитаешь зверей в постели.

Я уже думала она никогда не заткнется, но Киарану надоело слушать свою болтливую подружку. Ура! Он приказал:

— Идем!

Киаран выпутавшись из рук Альноры, схватил меня за плечо и вывел из комнаты. Блондинке явный демарш был не по нраву, она фыркнула и обогнала нас, и теперь шла впереди, красноречиво помахивая бедрами. Тьфу ты, совсем не до ее прелестей…

Грозный и Ирис остались в комнате. Когда я обернулась, то увидела, как белый волк слегка вильнул хвостом — это был хороший знак, очень хороший знак.

Спрашивать повторно, что же с Айрихом и Ларном, я не стала. Но все же осталась при прежнем мнении — если бы Альнора их убила, то она, с огромным удовольствием, похвасталась бы этим событием. Была еще надежда, была!

Пока меня вели в неизвестно направлении в темном лесу, я мысленно просила Грозного, чтобы он выяснил про братьев, а уже потом спасал меня. Да, связь все так же не работала, но эти мольбы придавали мне сил.

Я приложу все усилия, чтобы выжить. Варя ждала меня с подробным отчетом о моем путешествии, и я лично доложусь ей, как и обещала!

Глава 32

Идти пришлось недолго. Киаран все отлично рассчитал, он начал реализацию своего отвратительного плана перед самым рассветом. И темнота была нашим спутником совсем немного.

За очередным старым деревом я смогла разглядеть лачугу. Именно там и спала маленькая девочка. Жаль, спрятать ее от настоящих недоброжелателей так и не получилось.

Внутри хижины была всего лишь одна комната, где на тесной кровати лежала бедная девочка с небольшими вкраплениями зелененьких чешуек. Шиса была очень похожа на Хену, от Хааша она взяла лишь цвет чешуи.

Вся комнатка была заставлена вазами с благоухающими цветами. В руках у Шисы тоже был вложен белоснежный цветок с крупными лепестками. Глядя, на мирно спящую девочку мне хотелось только плакать.

— Как же у вас поднялась рука ее отравить? — спросила я шепотом.

Говорить громко мне казалось неправильным, будто бы голосом можно было разбудить несчастную.

— Это сделал я. — произнес Киаран.

Его признание заставило меня искать его взгляд. Мне хотелось разглядеть там хоть каплю сожаления, но Киаран упорно на меня не смотрел. Боженька, как же так…

— Мне удалось обнаружить в летописях занимательную историю, — вмешался голос Альноры, — про именитого главнокомандующего Грана и про его даму сердца Лиану. Мне показалось грандиозной идея с отравлением иномирным ядом, и мы вместе с Киараном решили воплотить ее в жизнь повторно, учитывая тот факт, что сила ведающей может помешать исполнению задуманного. Нам так надоело ждать, пока Хааш и Хена соизволят выйти из совета. Мы всего-то их немного подтолкнули ускорить этот процесс и уступить место молодым, амбициозным и сильным мастерам, как я и Киаран. С божественной волей Прута нам удалось раздобыть подходящее ядовитое животное. И у нас получилось отравить Шису, Киаран лично уколол ее отравленной иглой, что та и не заметила. Тогда мне стало очевидно, что и богиня Эндана благоволила нам. Однако, яда в этом примерзком создании было так мало, или же защита на Шисе была столь сильна, что смерть приближалась к девочке слишком долго, за это время Хааш успел погрузить ее в безвременье и спрятать так надежно, что ни мне, ни Киарану не удавалось ее отыскать. Но вот мы здесь, у самого ценного сокровища Хааша и Хены, рядом с единственным детенышем двух могущественных мастеров. Пришло время исправить нашу оплошность…

Рот Альноры ужасающе растянулся в сумасшедшей улыбке. По моей коже пробежался озноб и сменился липкой испариной. Она была еще более полоумной, чем Киаран.

— Только… я начну с тебя, дорогуша! — внезапно заорала она.

Альнора вскинула руку, вспыхнувшую голубым пламенем, и в меня тут же полетело лазурное и искристое острие. Я не успевала отреагировать, комната была слишком маленькой, а желание убивать Альноры слишком неожиданным.

Всего за один взмах ресниц ледяное оружие оказалось подле меня, а следующее движение ресниц было самым трусливом в моей жизни. Я не хотела видеть, как скоро боль вонзиться в мою грудь. Я подняла руки в нелепой попытке защититься от ледяного шипа, но ожидаемая боль никак не наступала.

Я подняла веки. Вокруг меня сиял радужный пузырь, а из него торчала голубая спица, что должна была меня прикончить. И этот щит был делом не моих рук.

С оглушительным грохотом в хижину ворвалась белая молния — это был Грозный, а за ним маячили братья телохранители. В переполохе появления Айриха и Ларна я обратила внимание, какой отчаянный страх отразился на лице у Киарана, он явно не желал моей смерти, и какая ярость завладела Альнору. Она моментально пустила ее вход.

Мечи братьев отражали ее мелькавшие заклинания. Киаран перестал переживать за меня, а стал переживать за себя. По комнате стали носиться и зеленые огненные шары. Альнора и Киаран бились за собственное спасение, ведь на кону было буквально все.

Битва окончилась быстро, и не потому что Айрих и Ларн обладали прекрасными умениями ведения боя, а они обладали, увы, но нет. Перекос сил произошел в тот момент, когда посреди комнате материализовался розовый проем, а из него вышел Хааш. Он был зол, грозен и сломлен.

Хааш совсем не ожидал, что его ученик, его воспитанник, его приемник — двуличный предатель способный причинить вред хрупкому детенышу. И эта дыра, образовавшаяся у него в груди после предательства, без прикрас отражалась на его лице.

По мановению руки Хааша абсолютно все замерли. В полном оцепенении я наблюдала, как главный мастер Совета Колдовства медленно приблизился к замершему Киарану. Хааш очень долго всматривался в глаза своего воспитанника, в его лицо, он искал тот малюсенький шанс простить