тренировки по плаванию, которые я продолжала до выпускного класса.
Он стал посещать мои соревнования, а по выходным мы ходили в плавательный зал, чтобы он мог давать мне советы.
Он никогда не был пловцом. В школьные годы он играл в хоккей. Папа всегда был амбициозен, но в его амбициях было столько любви, что это доставляло удовольствие.
Мой папа был замечательным.
Мой личный супергерой.
Потом у него случился рецидив, который, как мне кажется, был самым большим рецидивом алкоголизма. Между тем, я задавалась вопросом, были ли у него другие рецидивы, потому что мы с Итаном в последний раз слышали о нем год назад.
Отец тоже не искал с ним контакта.
Хотя мне не хотелось признаваться в этом, я несколько раз пыталась дозвониться до отца по неизвестному номеру телефона.
Ни разу он не ответил.
Я надеялась, что он когда-нибудь ответит на звонок.
Мой отец был из тех людей, которые любят отвечать на анонимные звонки и говорить с каким-то акцентом или дурачиться.
Единственное, что я услышала, это: «Извините, этот номер не обслуживается».
Не знаю, сказала бы я что-нибудь, если бы он ответил на звонок, но я хотела убедиться, что с ним все в порядке.
Моя мама никогда не планировала переезжать со мной в Истбург, штат Нью-Джерси, но что удерживало ее в Пенсильвании после того, как меня приняли в тот же колледж, что и моего брата?
Итан окончил школу за год до меня и сразу же был принят в Истбургский спортивный университет. Мы с мамой часто врали Итану, говоря, что с папой все в порядке, или преуменьшая какие-то ситуации, потому что были уверены, что он закажет билет и прилетит в Пенсильванию ближайшим рейсом.
Мама рассказала мне после выписки из больницы, что Итан и папа чуть не подрались в его больничной палате.
Но я не знаю, как папа смог бы победить Итана, потому что он лежал в постели со сломанной ногой, вывихнутым плечом, сотрясением мозга и алкогольным отравлением.
С тех пор Итан поклялся никогда больше не связываться с ним, и я ему поверила.
Я старалась как можно реже вспоминать обо всем этом, а когда все же вспоминала, то обычно прикрывала это хорошими воспоминаниями.
Хотя было странно не слышать папу, но иногда я думала, что лучше бы он не отвечал на мои звонки и мы с ним не общались.
Ночь прошла неоднозначно.
После того как я целую вечность смотрела в потолок и, наконец, заснула, я проснулась снова, и, наверное, в общей сложности три раза.
Дважды я просто оставалась в постели и заставляла свое тело снова заснуть, а в третий раз я встала и принесла стакан воды из кухни, где, поднимаясь по лестнице, столкнулась с Уэстоном.
Эта ночь была похожа на битву против засыпания, и эта битва наконец закончилась, когда солнце начало проникать в мою комнату сквозь шторы.
Сегодня все может быть лучше.
Я еще немного полежала в постели, наблюдая за тем, как молочные занавески длиной до пола шевелятся от ветра, дующего в открытое окно.
Внизу, на первом этаже, послышались звуки, и, поскольку я жила здесь, я знала, что Уэстон не выходит из своей комнаты раньше десяти утра в выходной день, так что это могли быть только Камила, мистер Синклер и мама.
— Доброе утро, Луни. — Поприветствовала меня мама, когда я спускалась по лестнице из кухни. Мы обнялись, и она поцеловала меня в лоб.
В этот момент по лестнице спустился Уэстон, топлес и в одних трениках, почесывая плечо.
— О, посмотри на себя. Так рано встал. Ты в порядке, Уэстон?
Камилла хотела в шутку прижать руки ко лбу Уэстона и сделать вид, что у него жар.
— Отстань. — Сонным голосом пробормотал Уэстон и присоединился ко мне за кухонной стойкой.
Я встала на цыпочки перед полкой с чашками, и как раз в тот момент, когда я собиралась взять чашку, Уэстон встал рядом со мной и схватил чашку, которую я собиралась взять.
— Засранец. — Прошипела я тихо, но достаточно громко, чтобы он услышал.
— Как прошел Нью-Йорк? — Спросил он Камиллу и маму.
— Захватывающе, Руби встретила мужчину. — Сообщила Камилла, снимая с переносицы огромные солнечные очки и заправляя их в свою белокурую прическу. Я повернулась на пятках, расширенными глазами глядя на маму, и с недоумением посмотрела на нее.
— Это слишком много информации для меня с утра. — Проговорил Уэстон, собираясь взять свою чашку какао, но я выхватила ее у него прежде, чем он успел до нее дотянуться.
Мама даже не говорила о том, что готова снова с кем-то встречаться с тех пор, как мы здесь живем, но рано или поздно это все равно бы произошло, и я была рада за нее. Было тихо, и мы все ждали, когда же мама выйдет с информацией о мужчине, которого она, кажется, встретила.
Она была такой же скрытной и упрямой, как и Итан.
— Где папа?
— Рик сразу же отправился в Вашингтон. Он вернется только через неделю. — Ответила Камилла.
— Мгм.
К этому времени для меня уже не было новостью, что мистер Синклер бывает в другом городе чаще, чем дома, и я полагала, что Уэстон не знает и не возражает против другого. Камилла и Уэстон о чем-то заговорили, и моя мама воспользовалась случаем, чтобы удалиться в свою комнату.
От моего любопытства ей было нелегко скрыться, и я последовала за ней в комнату. Я закрыла дверь в ее комнату и села на застеленную кровать.
— Расскажи мне все, чтобы у меня не было мурашек.
— А что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? Ничего.
— Перестань быть такой замкнутой, как Итан.
Мама открыла свой чемодан, который положила на кровать рядом со мной.
— Ну, его зовут Ричард, и он работает менеджером в отеле. — Усмехнулась она, наконец-то рассказав нужную мне информацию.
Она рассказала, что они познакомились во время игры в гольф, и он пригласил ее вечером на коктейль.
Я хочу сказать, что на фотографии, которую она мне показала, он выглядел прекрасно. Это все, что я могу сказать о мужчине, который выглядел так, словно взвешивал сливочное масло, чтобы убедиться, что в нем действительно двести пятьдесят граммов.
— У тебя нет с этим проблем?
— Мама, как я уже сказала, воспользуйся шансом и слетай с ней.
Заверила я ее, что у меня нет никаких проблем с тем, чтобы она полетела с Камиллой в Чикаго к клиенту.
Она должна
