9
Войдя в свой кабинет, Лев начал методично обзванивать всех оперов и следователей, которые так или иначе соприкасались с делами Зверева и Красильникова. Он по крупицам собирал портреты двух преступников, просидел до полуночи, а утром снова продолжил прерванное занятие и в итоге получил довольно четкое представление, чем дышал каждый из них.
Визит к Дорожкину прояснил ситуацию настолько, что теперь Гуров мог представить всю картину целиком. А картина получалась вполне обыденная. Много лет назад бандитская группировка под руководством Дениса Зверева устроила разборки на вещевом рынке Москвы. Зверев хотел убрать конкурента, грязно и не «по понятиям». Прошло все не так гладко, как планировалось, и их главаря замели. Звереву грозил не просто долгий срок, попади он в зону, его свои же порешили бы за беспредел. Этого он допустить не мог, жить-то всем хочется. В то время его правой рукой был Кросс, исчезнувший из Новосибирска. Теперь стало понятно, почему он пропал с горизонта, – просто сменил и место жительства, и хозяина.
С новосибирскими Кросс расстался тоже не совсем красиво, это Гуров узнал от новосибирских оперов. Поговаривали, что Кросс ушел не с пустыми руками, а стянул «общак». Такое на зоне не прощают, так что Кросс не меньше Зверева был заинтересован в том, чтобы дело Зверя до суда не дошло. И он начал действовать. Каким-то образом узнал про проблемы Дорожкина и посчитал его легкой добычей. Но здесь его ждала неудача.
Потерпев поражение с Дорожкиным, Кросс придумал другой план. Во время очередной отсидки он свел знакомство с Тельных и был прекрасно осведомлен о его специализации. Такой человек ему сейчас и был нужен. Только вот подставлять себя слишком тесным контактом с бывшим зеком Кросс не хотел. Тогда он вспомнил про Гладышева, вернее, про его чудаковатого друга из Подмосковья. План сложился. Кросс вышел на Тельных и напомнил про должок. Тот, в свою очередь, заявился к Гладышеву, получил адрес Мережко и поехал в Москву. Скорее всего, с Кроссом он вообще не встречался и вряд ли знал, что тот в Москве. Он просто выполнил его задание.
Сам же Кросс старался не высовываться, это было не в его интересах и не в интересах Зверева. После взрыва от Зверева к Кроссу не должно было вести никаких дорожек, иначе весь грандиозный план летел к чертям собачьим. Кросс залег на дно, и это сработало. Зверев вышел сухим из воды, до суда дело так и не дошло. Дорожкин промолчал, про Кросса никому не сообщил, а без этого звена к Звереву ни одна зацепка не вела. Его причастность к взрыву рассматривали на общих основаниях, потому никакой связи не нашли.
Сейчас же стало очевидно, что заказчиком преступления является именно Зверь. Порадоваться своим достижениям Гуров не успел, капитан Жаворонков явился к нему с досье на нынешнего Зверя. За восемь лет многое изменилось. Зверь уже не являлся антисоциальным элементом, он стал уважаемым членом общества, а именно – депутатом городской Думы. Такому повороту Гуров не обрадовался, но и не удивился. Он понимал, что теперь до Зверева так просто не добраться. И все же решил рискнуть.
Прихватив для поддержки Крячко, Лев отправился к Орлову. Тот оказался на месте. Выслушав его, генерал долго молчал, потом, тяжело вздохнув, заговорил:
– Ты понимаешь, насколько серьезны выдвигаемые обвинения? Всего неделю назад имя Зверева красовалось во всех средствах массовой информации. Сказать тебе, под каким лозунгом светилось его фото? Благотворительный фонд продовольствия «Русь», вот чем на настоящий день занимается видный политический деятель Денис Зверев. Полгода назад получил награду от самого президента, а ты просишь дать добро на его арест. И каковы же доказательства?
– Доказательства будут, – пообещал Гуров. – Как только возьмем Тельных и Красильникова, доказательства появятся.
– Как только возьмем! Прекрасное основание для запроса прокурору. Гуров, у тебя даже нет оснований полагать, что Зверев и Красильников связаны между собой. Все, что ты имеешь, – это личные догадки и умозаключения. С этим к прокурору не пойдешь.
– Петя, он виновен, и ты это знаешь не хуже меня. Другого варианта просто нет, мы должны его арестовать, – настаивал Гуров. – Депутат он или папа римский, мне все равно. Он должен сесть.
– Лева, ты сам себя слышишь? Должен, не должен – все это лирика. Добудь доказательства, тогда и поговорим. Непохоже, чтобы Зверев собирался в бега, так что никуда он от тебя не денется. Не пори горячку, продолжай работу и жди своего часа, – безапелляционно заявил Орлов. – И не трать больше мое время. Все, идите, работайте.
Гуров и Крячко вернулись в кабинет. Гуров уселся за стол и немигающим взглядом впился в пространство перед собой. Крячко усидеть на месте не мог. Он то начинал ходить из угла в угол, то, взгромоздившись на подоконник, проклинал Дорожкина и его глупое молчание, то снова вскакивал и бегал по кабинету. Гуров ничего этого не замечал. Он думал.
«Должен быть какой-то выход. Должен, – твердил он про себя. – Не может быть, чтобы все труды пропали напрасно. Мы уже так близко подобрались к развязке, что теперь все не может просто так заглохнуть».
– Лева, не молчи, скажи хоть что-нибудь, – не выдержав молчания друга, Крячко принялся тормошить его. – Надо же что-то делать. Давай рассуждать логически: что мы имеем на настоящий момент? Дорожкин! Он может дать показания против Зверева. Кросс озвучил, чьи интересы представляет.
– Показания? Дать их он может на суде, а оснований для возбуждения дела у нас недостаточно, в этом Орлов прав. И даже в суде это не прокатит. Слово инвалида против слова депутата? Не смеши меня, Стас!
– Тогда нужно зайти с другой стороны, – продолжал Крячко. – У нас есть свидетель, который подтвердит, что Тельных был в Москве в момент взрыва. Связь Тельных и Красильникова легко доказать.
– И что с того? Мало ли с кем сидел Тельных? Каждого под подозрение брать можно. Из сидельцев любой точит зуб на правоохранительные органы. Все, чего мы этим добьемся, это срок для самого Тельных. Тоже неплохо, но Зверев-то от правосудия уйдет.
– Когда запахнет жареным, Тельных его сдаст, – уверенно заявил Крячко. – Не станет он один отдуваться.
– Не думаю, что Кросс рассказал ему, за кого впрягается. Наверняка тот действовал вслепую.
– Почему ты так
