и присел рядом.
— На Мясницкую, братец, к Тайной канцелярии, — назвал я адрес.
— Довезу в лучшем виде, барин, — заверил мужичок и подстегнул лошадку.
Признаться, я всегда полагал, что городские извозчики появились только в девятнадцатом веке. Однако, как оказалось, они катаются по крупным русским городам с шестнадцатого века. Правда, тех, для кого извоз является основным заработком, немного, в большинстве своём это крестьяне, отправившиеся в город на отхожий промысел.
О привычных мне по фильмам пролётках тут речи даже не шло. В основе своей общественный транспорт представлен дрожками, простейшими повозками из пары брусьев, соединяющих оси, с уложенными на них досками. Пассажиры и извозчик садятся прямо на них боком. Другой тип бричка, считай, та же грузовая телега, только вместо кузова обычно плетёный короб со скамьёй и ступенями для пассажиров. Рессоры отсутствуют как класс, а потому трясёт в этом средневековом такси немилосердно.
Бегом мы добрались бы куда быстрее. Но бегать по городу оно как-то не комильфо. Поэтому пришлось потрясти ливером. Вот думаю, а не стоит ли озаботиться собственным выездом, да ещё и на мягком ходу? Так-то рессоры тут известны, делают их либо из дерева, либо из кожаных ремней, только из-за рамы конструкция больно уж громоздкая. Поэтому мягким ходом отличаются только тяжёлые кареты, и никак иначе.
— Как-то мрачновато у вас, — осмотревшись в рабочем кабинете Шешковского, заметил я.
Узкая вытянутая комната, эдакий пенал с окном в торце. Слева у стены пара книжных шкафов, поперёк рабочий стол, за которым спиной к окну сидит хозяин. Справа длинная лавка для посетителей. Не очень-то похоже на кабинет второго лица Тайной канцелярии. Хотя, я уверен, у начальника-то с этим дела обстоят куда лучше, если не сказать роскошней.
— Мрачно? — поведя взором вокруг, удивился Шешковский, а после пожал плечами. — Да нормально, в общем-то. Зато ничего не мешает, и гостей сразу на серьёзный лад настраивает.
— Согласен. Вести задушевные разговоры тут как-то не хочется, — хмыкнув, сказал я.
— Напротив, именно задушевные и приветствуются, — с улыбкой возразил хозяин.
— Ну что же, тогда приступайте, я готов.
— Это хорошо, что у вас такой хороший и деловой настрой. Если позволите, Пётр Анисимович, я без экивоков сразу к делу?
— Буду искренне вам признателен.
— Мне стало известно, что великая княжна Долгорукова благоволит вам и, более того, всячески добивается вашей дружбы. Как и то, что вам довелось уже дважды спасти ей жизнь.
— Это не является секретом, — пожал я плечами.
— Знаю я так же и то, что вы упорствуете в этом и не желаете с ней сближаться.
— И это общеизвестно.
— Мне хотелось бы знать, насколько вы в этом искренни.
— В смысле?
— Ну, знаете, как говорят в народе — если девица говорит нет, то это ещё ничего не значит.
— А вам это зачем, Степан Иванович?
— Работа у меня такая, Пётр Анисимович. Я, видите ли, стою на страже интересов Российской империи и пресекаю любые попытки посягательства на венценосную особу, членов его семьи и наследников престола. Одной из коих и является Мария Ивановна. Я ответил на ваш вопрос?
— Ответили.
— Тогда, будьте любезны, и ответьте на мой.
— Мне не нужна дружба её высочества, потому как от этого могут приключиться одни лишь проблемы, чего мне не хотелось бы категорически. У нас слишком разное положение, и я могу лишь служить ей.
— Трезвый взгляд на вещи, что весьма странно для вашего возраста. Я был склонен увидеть юношескую горячность, самоуверенность и веру в светлую незамутнённую дружбу. Однако вы меня приятно удивили.
— А вот теперь непонятно. Вы же сами сказали, что без экивоков.
— Так и будет. Итак, для начала вы поступаете на службу в Тайную канцелярию. И нет, отказаться не можете. Как и распространяться по этому поводу.
— Я учусь в университете.
— Одно другому не мешает. Поступаете на должность внештатного экспедитора с ежемесячным окладом в три рубля. Маловато, но и обязанностей у вас немного, а потому плата даже щедрая. Итак, ваша первоочередная задача испортить отношения с великой княжной и заставить поверить всех, а в первую очередь её саму, в то, что у вас на неё большая обида.
— Я понимаю, что у неё за спиной шушукаются, а ухажёры даже ревнуют ко мне, но между нами… — начал было я.
— Я это прекрасно знаю, Пётр Анисимович, — отмахнулся Шешковский. — И ни в коей мере не считаю, что у вас с ней есть амурные дела, как уверен и в том, что она к вам не питает нежных чувств. Это нужно не ради отвращения вас друг от друга, а чтобы убедить тех, кто желает ей смерти, в том, что у вас на неё имеется зуб. Вам это даже пойдёт на пользу. Тот, кто подсылал к вам убийцу, теперь, скорее всего, откажется от намерения избавиться от вас и решит использовать как запасной вариант против Марии Ивановны. Не факт, что он именно так и поступит, но шанс на это есть. И если на вас вдруг выйдут…
— Мы потянем за эту нитку, чтобы выйти на заказчика, — закончил я вместо него.
— Так и есть.
— Вы хотя бы представляете, насколько мал шанс этого?
— Разумеется, я это понимаю.
— То есть всё настолько плохо, что вы цепляетесь даже за такую возможность?
— Увы. И заметьте, мы готовы ещё и казённые деньги тратить.
— Тридцать шесть рублей в год?
— Сумма не имеет значения. Важен сам факт. Опять же, серебро отчётности требует.
— Ну что же, я согласен.
— Уж простите, Пётр Анисимович, но ваше мнение меня не интересует. Я сделал предложение, от которого вы не имели шанса отказаться.
— И к чему тогда нужен был этот разговор? Вызвали бы к себе и поставили перед фактом.
— До сего момента я лишь слышал о вас, а мне хотелось сделать личные выводы.
— И как? Вы не разочарованы? — Я не пожалел сарказма, щедро вливая его в эти слова.
— Отнюдь, — улыбнувшись, совершенно спокойно ответил Шешковский. — Завтра найдите время в течение рабочего дня и навестите писаря в третьей комнате. Нужно должным образом оформить все бумаги. Отчётность, знаете ли.
Глава 15
Мы с Лизой подкатили к крыльцу в наёмном
