class="p1">Сегодня Ярослав впервые увидел своего Саньку, и этот маленький живой комочек, закутанный, несмотря на жару, в пелёнку, сразу стал для него самым родным и близким существом на всём белом свете. Может, даже ближе Ольги, держащей их совместное чадо в руках за плотно закрытым окном родильного дома. Впрочем, это утверждение ещё можно оспорить…
– Как ты? – заорал Ярослав, и по движению губ любимой понял: «Нормально».
– Когда домой?
Супруга лишь пожала в ответ плечами.
– Я буду приходить каждый день в это же время, слышишь?
«Не надо!»
– Ну пока, любимая! До завтра!
38
А вечером была очередная тренировка, быстро перекочевавшая из спортзала в ближайшую столовку, где друзья-самбисты (без отбывшего по направлению Альметьева) поначалу пытались «замочить» новорожденного одним лишь кефиром, но быстро смекнули, что это – совершенно не по-русски, и всей оравой направились к старой знакомой Плечова – Надежде Афанасьевне.
Через главный ход попасть в пивную было практически невозможно, и Ярослав начал действовать по заветам своего бывшего сослуживца.
Заведующая долго не хотела признавать не самого постоянного клиента, но когда в карман её передника со словами «Вам привет от Ивана Константиновича» опустился хрустящий червонец (фантастическая по тем временам сумма: килограмм мяса на базаре купить можно или литр водки в магазине – кому что больше нравится!) – давшая сбой память, мгновенно восстановилась.
– А сам он куда пропал? – деловито поинтересовалась женщина.
– Не знаю, – пожал плечами студент. – Сам его уже несколько месяцев не видел.
– В прошлый раз я накрыла вам в каморке?
– Да.
– После этого Ваня ещё два раза заходил. Один, а потом – с молодой супругой. Это правда, что он женился?
– Да, мы с ним сдурели в один день… – вспомнил формулировку былого товарища Плечов.
39
Спустя несколько дней он приехал за супругой на такси. С огромным букетом цветов. И бутылкой шампанского для заботливого медперсонала, успешно принявшего роды.
Процедура выписки, во время которой «эмка» оставалась во дворе роддома, оказалась достаточно длительной и скучной. Но даже после такого изнурительного испытания машина не сразу рванула в сторону их съёмной квартиры, а сначала долго петляла по широким и не очень улочкам в центре Москвы, дабы, как шутил Плечов, «в памяти дитяти отложились все достопримечательности столицы великого государства, прекрасного русского города, ставшего для него родным…»
И только когда младенец начал проявлять настойчивое нетерпение, выражаемое в частом крике и бесконечном выискивании беззубым пока ещё ртом маминых сосков, водитель направил автомобиль по адресу, ранее продиктованному Ярославом.
А дома их уже ждал накрытый стол, за которым восседали только что приехавшие Ольгины родители да Фролушкин с Натальей Ефимовной.
Именно в тот день они сообща пришли к единому мнению: в Минск дамы не поедут.
Прихотливая Ладогина останется в Белокаменной, а Ольга до конца лета пробудет в родной деревне, ближе к нетронутой природе, где в изобилии есть и свежий воздух, и домашние харчи. Что нужно ещё кормящей матери?
40
Никифор Михайлович Бладыко получил выговор по партийной линии за «утрату большевистской бдительности» 10 октября прошлого года. А уже 19 декабря был снят с должности, как «не справившийся с работой по выкорчёвыванию и ликвидации последствий вредительства».
Однако его преемник Владимир Степанович Бобровницкий ещё в мае подтвердил верность руководства БГУ взятым на себя обязательствам, поэтому Фролушкин с Плечовым не испытывали никакого беспокойства по поводу намеченного переезда.
Но 12 июля арестовали и Бобровницкого…
И профессор впал в отчаяние: ехать не ехать?
К счастью, временно исполняющий обязанности ректора Парфён Петрович Савицкий успел отправить телеграмму: «Всё в порядке. Ждём», а то б он точно сдал билет…
41
На вокзале их встречал чернявый красавец с глубоко посаженными бездонными глазами, излучавшими необыкновенную теплоту и добродетель из-под густых бровей, и небольшими залысинами на высоком челе.
В неполные тридцать четыре он успел поработать в республике на многих партийных должностях, а совсем недавно, после окончания Института красной профессуры в Москве, стал членом ЦК Компартии Белоруссии и депутатом Верховного Совета БССР.
Именно под его руководством университет достигнет, может быть, самых выдающихся успехов в своей истории. По крайней мере получить образование в этом вузе до войны считали честью не только белорусы, но и многие жители соседних республик: русские, украинцы…
А пока Савицкий привёл профессора в специально выделенную для него квартиру. Большую, светлую, из трёх отдельных комнат. Окна одной из них выходили на главный проспект столицы, и Плечов поспешил распахнуть их, чтобы насладиться красотой родного города.
– Вас, Ярослав Иванович, мы пока поселим в общежитии. Временно. Сроком на один год! – немного опустил его на землю Парфён Петрович.
– Слава будет жить вместе со мной, – безапелляционно заявил Фролушкин. – Зачем одному старику столько места?
– Ну, как знаете, – с облегчением вздохнул ректор, у которого и без москвичей было немало проблем с обеспечением жилплощадью как лиц преподавательского состава, так и студентов.
42
А теперь несколько слов о вузе, в котором предстояло трудиться нашим героям…
Следующей весной руководство БГУ активизировало работу по организации филологического факультета с двумя отделениями: белорусского языка и литературы и русского языка и литературы.
Несмотря на то, что недавно власти повысили бюджет университета до 5 миллионов 762 тысяч рублей, помещений под далеко идущие планы расширения выделено не было.
Но помог случай.
В июне 1939-го ЦК ВКП(б) и СНК СССР издали совместное постановление о ликвидации рабочих факультетов. Используя всё своё влияние, Савицкий добился, чтобы их учебные площади целиком и полностью передали БГУ. Таким образом, университет получил 9 учебных аудиторий и 178 мест в общежитиях.
А спустя несколько недель в БГУ состоялись первые выпуски историков (46 человек) и географов (50 человек); всего университет выпустил в том году 212 специалистов различного профиля.
Помимо этого из числа студентов в 1938–1939 годах было подготовлено более 800 ворошиловских стрелков и 1539 значкистов ПВХО59, 170 юношей и девушек овладели управлением автомобилем, 130 – мотоциклом, 280 студентов получили значки парашютистов, также было подготовлено 52 конника.
По оборонным видам спорта в БГУ проводились межфакультетские соревнования. Почти всегда побеждал в них физмат; истфак же неизменно «пас задних», но с приходом философов-самбистов (так Фролушкина с Плечовым называли за глаза) декан факультета надеялся изменить положение дел.
Помогло!
Во многом благодаря титаническим усилиям наших героев по итогам 1939 года университет занял первое место по оборонной работе среди всех вузов советской Белоруссии.
А истфак покинул позорное место во внутриуниверситетском соревновании!
43
В отличие от БГУ в «парафии» Файвеля Яковлевича Шульца ничего не изменилось.
Именно на базе мединститута удалось сколотить самую успешную секцию по борьбе самбо, из которой до войны вышло немало чемпионов в разных весовых категориях…
Сам ректор сначала подглядывал за занятиями в дверную щёлку, затем стал наведываться в спортзал, скромно садиться на длинную скамью под дальней стеной
