приятная лёгкость, а затем вновь навалилась тяжесть из-за резкого подъёма. Ничего общего с тем, что было ночью, но тоже трудно назвать увеселительной прогулкой. Впрочем, это кому как. Экипажу тяжкий труд, мне одна сплошная веселуха. Ну не то, чтобы прям совсем, но я однозначно получал от этого удовольствие.
Как всё же замечательно чувствовать ветер, понимать его и вбирать парусами по максимуму, ведя судёнышко галсом[6] под наиболее оптимальным углом, добиваясь при этом максимально возможной скорости. «Кумжа» не гоночная яхта, но он едва ли не летел над волнами.
Матросы посматривали на меня с толикой осуждения, однако безропотно, хотя и без огонька вновь подступились к парусам, готовясь к очередному повороту. Но мне не было до этого ровным счётом никакого дела. Как только опасность миновала, я активировал на весь экипаж, включая и себя, «Восстановление», после чего последовала обильная пища и короткий часовой отдых. И вот все опять бодрые как огурцы! Вообще-то, полноценный сон им понравился бы куда больше, но что уж тут поделать, коли им попался такой наниматель.
— Я гляжу, вы прямо наслаждаетесь, Пётр Анисимович, — подошёл ко мне Брагин.
— Так и есть, Савелий Спиридонович. Вот не поверите, ловлю себя на мысли, что мне всё по плечу, и ветер чую так, словно он нечто родное, да и вода совсем не чужая, так и манит, и ласкает.
— Холодная же, — хмыкнул он.
— Ну да, ещё и взбадривает, — усмехнулся я.
Бот влетел на очередную волну и ухнул вниз, подняв тучу брызг, долетевших и до нас. Вроде и не шторм уже, но волнение для такого судёнышка изрядное. Я без понятия, сколько тут сейчас в баллах, этой системы пока не существует, но моряки такой ветер называют сильным.
— Вот смотрю я на вас, Пётр Анисимович, и диву даюсь. Иному, чтобы вот так начать чувствовать стихию, годы нужны, а вы за каких-то пару недель хождения по Белому морю проникнуться успели. Ну чисто уникум.
— Так универсал же.
— Ну, может быть. Мне прежде с вашим братом сталкиваться не доводилось.
— А что, Савелий Спиридонович, не желаете ли отправиться в Азов? У нас там два гребных фрегата уж со дна подняли да к ремонту приступили. А экипажей на них нет. Южное море, тепло и даже жарко. Причём припекает не только от солнышка, но и от турок. Есть возможность кровь по жилам разогнать не только в борьбе со стихией.
— Мне Константин Викентьевич говорил, что вы пока присматриваетесь, но в планах имеете вербовку офицеров и команды на два гребных фрегата. Мол, новоиспечённая великая княгиня Долгорукова решила обзавестись собственной эскадрой, на что получила благословение государя. Но мне эти северные края по сердцу.
— А как насчёт выкупа того фрегата и каперского патента?
— Да откуда мне эдакие деньжищи?
— Так мы его вам под выкуп отдадим. И снарядим, и кредитуем на первое время, чтобы команду набрать.
— Эк-ка вы меня заманиваете, Пётр Анисимович.
— Две недели с вами. Вижу, чего вы стоите, вот и зазываю. А ещё, согласитесь или нет, прошу помочь организовать наём офицеров и матросов. Некогда нам учить. Одно дело, освоиться в новых водах, и совсем иное — постигать морскую науку с нуля.
— Помочь — помогу. Что же до самого…
— А вы не торопитесь отказываться. Подумайте, — перебил его я.
— Хорошо, я подумаю, — усмехнулся он и наклонил голову, принимая очередную порцию брызг на поля шляпы.
Глава 14
Возвращение в Архангельск было триумфальным. Не то чтобы меня встречали с оркестром, но он играл у меня в груди. Никогда бы не подумал, что мне так понравится ходить под парусом. Впрочем, вполне возможно, причина тут в появившемся у меня ощущении единения с ветром и морской пучиной. Ну, это если высокопарно. Проще говоря, я вдруг почувствовал себя в море, как у себя дома, где все просто и знакомо. Даже присутствовала уверенность в способности выстоять в любой шторм и, я не побоюсь этого слова, ураган.
Хм. С возникающей порой у меня самоуверенностью нужно срочно что-то делать. Мало меня жизнь била по башке, причём не в переносном, а в прямом смысле этого слова. Пора бы и мозг включить, и когда чего-то хочется сделать вот прямо сейчас, остановиться, сосчитать до десяти и попытаться разложить всё по полочкам. А то, супермозг есть, а ума нет. Шторм мне уже не шторм, йолки.
Я тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Наблюдавший за мной Брагин многозначительно ухмыльнулся. Неужели понял, о чём именно я сейчас думал? Видимо, всё было явственно написано на моём лице, и он прочёл это как открытую книгу. Как ни крути, а ему уже шестьдесят один, и жизненный опыт у него… Стоп. А у меня? Я, между прочим, суммарно старше него.
М-да. Похоже, возраст это всё же не всегда умудрённость и опыт. Как жил во мне мальчишка с шилом в заднице, так он там и остался. И это нужно как-то менять. Вот только если за семьдесят лет ума не нажил, получается, теперь уже и не наживу. Впрочем, это ведь не значит, что не стоит и пытаться. Дорогу осилит идущий. И для начала надо просто иногда наступать на горло своим хотелкам. Гениальное решение! А как будет у меня с исполнением? Вопрос.
— Как прогулка? — встретил меня у причала Дымок.
Я сообщил ему о возвращении по «Разговорнику». Пожаловал он за мной не пешком, а приехал в нанятой бричке, пусть и без рессор. Причём не один, а в сопровождении Хруста и Зимы. Я бы ещё и Угла подтянул, но ограничился только ими, потому что мог открыть портал лишь на четверых. Лишь, ага. Скромненько так. На секундочку, сегодняшний потолок местных — это большой портал, способный пропустить троих.
Я в очередной раз сделал выводы из своего прокола и озаботился охраной. Надеюсь, прививки от царя-батюшки мне теперь хватит надолго. Что же до компаньонов, то им ведь помогают солдаты, так что есть кому прикрыть.
Правда, на борт «Кумжи» я всё же ступил без охраны. С одной стороны, Брагин категорически отказался брать с собой толпу пассажиров, а помощники из них, мягко говоря, никакие. С другой, я и сам настаивать не стал. И правильно сделал, между прочим. Оказывается, у меня морская болезнь. Вытряхнули её из меня довольно быстро, причём сугубо народными методами,
