1
Полковник был молод, вежлив, подтянут. В «конторе» он появился, можно сказать, в результате несчастного случая. Был нелегалом, прекрасно справлялся с этой ролью, однако болезнь, редкая и опасная, вернула его на родину. Врачи смогли спасти человека, но на ближайшие три-четыре года командировки, даже в пределах страны, ему были заказаны.
Он позвонил Филимонову в одиннадцать ноль-ноль.
– Григорий Григорьевич, я готов встретиться по вопросам, которые вы мне задавали.
– Спасибо, Виктор Ильич.
– Подготовил вам короткую справку, могу кое-что рассказать на словах.
Разговор был коротким, ни слова лишнего, все по делу. Полковник ушел, оставив на столе генерала тонкую папку.
Полторы страницы текста, плюс фотография.
Итак, Аюб Сахин, возраст сорок два года, особых примет нет, рост примерно сто семьдесят пять, вес – восемьдесят, цвет волос, цвет глаз, форма носа…
Все сходится с тем, что сообщил Молодцов со слов майора Арзуманяна.
Уроженец города Сафира, что возле Алеппо. Мать из села Абу Джурайн или Джрейн – это рядом с городом. Родители работали на местном химкомбинате, умерли в результате аварии, отравившись выбросом хлора. Хлор – он не только для военных целей. Его используют для производства удобрений.
Старший брат живет в Джурайне. Был учителем.
Сам Аюб Сахин правовед по образованию. Член «центкома» так называемой армии халифата. В Мосуле курирует бригаду «Торик ибн Зияд», состав которой – в основном боевики-добровольцы из Европы, Мавритании. Поддерживает связи с кавказским подпольем. Был дружен с руководителем военного совета ИГИЛ Абу Айманом аль-Ираки, убитым месяц назад в Мосуле в результате авианалета американцев. В отличие от него осторожно высказывал возможность сотрудничества со всеми оппозиционными силами, сражающимися с правительственной армией Башара Асада. При всей кажущейся мягкости способен на жесткие поступки. При наличии глубокого аналитического ума особо опасен как сторонник идей Абу Бекира аль-Багдади. Главная из этих идей – водрузить черное знамя халифата над всем миром.
Нелегко будет Молодцову с таким противником, подумал Филимонов и прикинул, что надо делать немедля…
2
Не клевало.
Калинин выпил чаю с бальзамом, пробежался кружком по льду, дабы размять затекшие ноги, и, прежде чем опять усесться на ящик, оглядел синее чистое небо. Он был истинным рыбаком, потому зрил в корень и искал причину того, что кивки с утра, уже часа два, стоят не шелохнувшись. Погода, конечно же, виновата. Были бы тучи да небольшой ветерок, вот тогда бы плотва с густерой поперли. Перволедье ведь, рыба сейчас бойкая и жадная.
Только подумал так и сразу заметил, что ожил крайний, заряженный на мотыля, кивок. Причем поднялся вверх, как обычно происходит, когда мормышку поднимает лещ.
Калинин упал на колени, подсек и почувствовал такую живую тяжесть там, на крючке, что у него перехватило дыхание. Теперь он думал только об одном: леска тонкая, может не выдержать. Осторожно-осторожно стал перебирать ее, подтягивать, а глаза уже искали багорчик. В кармане очень даже некстати ожил сотовый, но Вячеслав и не думал отвечать: какой там телефон, если леска режет пальцы, если вода уже волнуется в лунке и – черт с ним, с багорчиком! – рука уже непроизвольно, по собственному желанию, лезет под тонкий лед, чтобы ухватить рыбину и выбросить в метре от себя.
Только сейчас можно перевести дыхание, радостно хохотнуть. Вот он, первый хвост на открытие нового сезона. Лещ бронзовеет на глазах, тяжело переваливается с боку на бок. Килограмма полтора, никак не меньше!
Да, сейчас начнется рыбалочка – только не зевай!
Телефон все еще пел свои позывные, и Калинин, улыбаясь чистому небу и далекому вертолетику, показавшемуся над лесом, только теперь соизволил ответить терпеливому абоненту:
– Я слушаю!
– С уловом вас, Вячеслав Леонидович. Лещ, если не ошибаюсь?
Калинин обалдело огляделся. Стайка ближайших рыбаков сидела от него метрах в пятидесяти, на мелководье. Может, кто-то из них наблюдает за ним в бинокль? Но вряд ли среди них кто-то из знакомых, а ведь называют по имени-отчеству.
– Лещ, – подтвердил он. – А вы, простите, кто?
– Прощаю. Я – Филимонов Григорий Григорьевич, помните такого?
– Товарищ генерал? Конечно, помню. А вы где сидите? На мелководье, где все?
– Умный вопрос, – расхохотался генерал. – Пожалуй, пока на мелководье, но есть шанс тоже поймать кое-что. Для этого вы мне нужны, Вячеслав Леонидович. Срочно нужны. Иначе бы я вас не потревожил.
– Так я… – растерялся Калинин. – Я же сюда электричкой, потом автобусом, потом полчаса еще топать… Давайте завтра встретимся, прямо с утра!
– И клев начавшийся прерывать не хочется, да? Но даю слово, Вячеслав Леонидович, когда снимем с вами все проблемы, доставлю вас на любой водоем России, хоть на Байкал, хоть в Карелию. А сейчас – простите, надо увидеться не завтра, а часа через два. Вертолет видите? Он сейчас сядет на берегу, как можно ближе к вам, и доставит вас к машине, а машина домчит до дома, где у подъезда будет стоять наш человек…
Вертолет уже шел на посадку, поднимая лопастями снежный столб, и ученый заспешил к нему.
Через два часа Калинин, к тому времени вооружившись нужными бумагами, вновь разговаривал по телефону с Филимоновым:
– Да, Григорий Григорьевич, это мое изделие. Я могу вам при встрече объяснить, как с ним надо обращаться. По телефону сделать это сложно.
– Сложно, но придется, Вячеслав Леонидович, иного нам, как говорится, не дано. Только не мне, а нашему общему товарищу будете объяснять.
Калинин понял, кого имеет в виду генерал:
– Константину Ивановичу? Значит, он нашел… э… Но я могу туда вылететь в любой день.
– Это исключено! Если бы вы только знали, где оно находится… Поэтому я вас очень прошу приехать к нам, побыть здесь некоторое время, чтобы в любую минуту выйти на связь. С вашим начальством мы этот вопрос уладим!
– Прямо сейчас приезжать? – посмотрев на часы, спросил Калинин.
– Непременно.
– А на сколько времени у вас задержусь, хотя бы примерно? Час, три, пять? Мне надо жену предупредить насчет ужина.
– Сутки, три, пять… – вздохнул Филимонов. – Насчет еды не беспокойтесь, мы вам лучшего повара найдем.
– Понял, еду.
– Вячеслав Леонидович, а что ж вы леща в ящике оставили? Пропадет ведь. Положите его в холодильник, а мотыля – на балкон, – сказал напоследок генерал.
Калинин обалдело посмотрел на ждущего его у дверей товарища с военной выправкой:
– А откуда он… Ну, про леща – ладно, а про мотыль, что на балконе…
– Ну, не в холодильнике же его хранить, Вячеслав Леонидович! – засмеялся тот. – И потом, генерал у нас тоже рыбак, правда, последние годы больше теоретический…
